В полярных широтах

Бакуля, сдержав оленей, стреножил их и поспешил на помощь брату. Раненый зверь ушел в берлогу. Тогда братья решили так: Бакуля останется у берлоги сторожить зверя, а Куяко поедет на оленях к устью, где мы условились встретиться. Куяко, прождав нас около часа, пришел к заключению, что мы почему - либо раздумали ехать к устью. И, оставив на всякий случай сигнал - палочку с красной ниткой, - поспешил к берлоге.

Братья решили добыть из берлоги раненого зверя своим любимым способом - подкопом. Это - очень опасное дело, доступное только опытным и смелым охотникам. Бакуля взял лопату и начал рыть снег, а Куяко стоял наготове с ружьем. Но раненая медведица сидела крепко, забившись в дальний угол берлоги. Бакуля отвалил массу снега, медведица не появлялась.

Наконец, охотник устал. Куяко предложил брату сменить его. Только Бакуля собрался передать лопату Куяко, как вдруг снег перед ними взвился, и охотник очутился лицом к лицу с разъяренной медведицей.

- Она не догадалась, однако, выхватить у тебя лопату, - весело гремел Топор - Нога, принимаясь свежевать зверя. - Ей бы надо выхватить лопату и дать тебе один раз по голове... Чего бы ты тогда делал, дружок Бакуля? Бакуля, ухмыляясь, отшучивался.

- Зачем Хозяину лопата, однако? - отвечал он, переворачивая тушу медведицы на спину. - Лопата нужна Бакуле. Если б ты не стрелял зверя, мы бы его взяли живым...

Топор - Нога с хохотом запустил по локоть руку между тушей медведя и шкурой, свежуя зверя:

- Удачно промышляли мы сегодня. Двух зверей добыли. Легкая нога у московского гостя, однако...

Темнело, когда мы вернулись к чуму ненцев - охотников с добычей. Поужинав, мы полулежа закурили. Я не мог удержаться, чтобы не рассказать о виденной мной раньше охоте на белого медведя, убитого с борта корабля на Карском море.

- Разве это охота! - с презрением сморщился Топор - Нога. - Стрелять зверя с борта корабля каждый может. Ты его найди, потягайся с ним силами, однако. Добудь не только широколобого - отыщи породу остроголового.

Я заинтересовался. Мне никогда не приходилось слышать, что белые медведи бывают разных пород. Между тем знаток природы Таймыра и полярных морей утверждал это.

- Встречаются две породы медведей в наших местах, - говорил Топор - Нога. - Узкоголовый и широкоголовый. Конечно, наука может и не признать этого. Наука считает: белый медведь - это белый медведь. Но я с этим не согласен, однако.

Бакуля, набив трубку табаком, протянул ее в знак уважения другу. Топор - Нога затянулся, пуская кольца дыма.

- Довелось мне, - продолжал Топор - Нога, - на своем веку убить 53 медведя. Я не могу, однако, признать, что эти звери одной породы. Очень уж характером отличаются узкоголовые от широкоголовых. Широкоголовый медведь - зверь невинный. Характер он имеет любопытный и добрый. Все ему хочется повидать. Едешь на нартах, бежит следом. Ну, прямо, как собака, однако.

Поднимаешь ружье, в упор в него стреляешь... А он стоит, глазами хлопает, тебя разглядывает, «Что это, однако?» - думает он про человека. - Тюлень - не тюлень? Песец - не песец?.. Незнакомое животное...» Человека он зря не обижает. Разве влезет в сани на зимовке, раскидает подушки, сожрет приготовленную для корма собакам рыбу или мясо. И уйдет по добру, по здорову. Топор - Нога закашлялся: табак у Бакули был крепкий.

- Остроголовый, - продолжал он, - зверь злой и хитрый. И голова у него походит на змеиную, однако. Человека чурается: чует в нем врага. Жизнь свою дешево не продаст, однако. Если не попал ты ему с первого выстрела в сердце, - берегись. Раскидает собак, изорвет их в клочья. Притаится, ровно уже смерть пришла, а шагнешь к нему - прыгнет на тебя с распущенными когтями; конечно, опытный охотник до этого не допустит, но бывает, калечит людей, однако...

Топор - Нога вспомнил случай с одним из своих приятелей, Чутою. Ненец Чута, обитавший в устье реки Хатанги, был смелым и опытным охотником - промышленником. Летом он добывал гарпуном тюленей, нерпу и моржей. Осенью и зимой ловил песцов. Весной промышлял белых медведей.

У него была прекрасная собачья упряжка. Его псы были приучены ходить по белому медведю.

- Ехал Чута от родича к себе домой, - рассказывал Топор - Нога. - Вздремнул на нартах, однако. У родича двое суток чай пили, гостевали. Уморился. Вдруг подхватили собаки нарту, понесли. Вывалился Чута из саней в снег. Слышит: визг, рев. Собаки крутятся. А вперемежку ревут медведи. Чута подумал: «Уж не померещилось ли ему все это со сна? Ведь ревет - то не одна медвежья глотка, а поди все пять - шесть...» Глянул и обомлел: шесть медведей смешались с собаками. Война идет, однако.

Куяко присвистнул от удовольствия и тихо засмеялся. Бакуля зацокал языком.

- А главное дело, ружье - то приторочено к нартам. При нем один нож болтается в ножнах. А медведей - то было пять широколобых, один узкоголовый. Широколобые - то обрадовались, что отбились от собак... Ну, значит, и выходят из боя. В сторону подаются, однако. А узкоголовый не отстает. Порвал одну собаку, отбросил и вскочил на нарты. Сидит, дьявол, на нартах и хватает когтями за собачьи зады. Шерсть клочьями летит. Визг стоит, лай... Видит Чута - дело плохо. Попортит ему Хозяин всю упряжку. На чем домой ехать? Изловчился он, бросился к нартам с ножом и ударил Хозяина меж лопаток. Нож у него был на две с половиной четверти. Весь ушел в зверя до рукоятки, однако. Взревел остроголовый и махнул лапой... На три сажени отлетел Чута. Память почти что начисто отшибло. Упал он прямо в круг медвежий. Те пять - то, широколобых, не ушли. Они стоят в кругу, наблюдают, как Хозяин озорует. Хозяин раскидал с нарт все, что там было, и кинулся к Чуте. Кровь из зверя хлещет, однако.