Холод пронизывал до мозга костей. Этот озноб сопровождался возбуждением и страхом. Горничная Берта блуждала вдоль стен, как зверь, который хочет вырваться из клетки: - Смерть... смерть... смерть, - хрипела она. Вдруг, быстро повернувшись, как - будто ей прострелили голову, она подняла руки, словно в ужасе, и рухнула на пол. Лангр и Мейраль ее подняли. У ней была мелкая дрожь, щеки ее обвисли и широко раскрытые глаза быстро потухали. - Доктора, - крикнул Лангр. Катерина, шатаясь, двинулась к двери, но Мейраль ее предупредил. Еще несколько слов слетело с уст умирающей, она застонала, потом захрипела и погрузилась в вечную ночь.
Врач, которого привел Мейраль, был плотный человек, у которого левая часть бороды была седая, а правая - черная. Он безразлично посмотрел на труп и пробормотал:
- Мы ничего не понимаем. Эта болезнь нам неизвестна. Если это будет продолжаться, никто... никто... - он сделал жест отчаяния, указав на открытые глаза Берты. - Этот... взгляд, - вздохнул он, - раньше никогда не бывало такого взгляда!
Он покачал головой и машинально застегнул пальто.
- Ничего не поделаешь. Возбуждающие средства бессильны. Мое присутствие бесполезно.
Он провел рукой по лбу с бесконечной усталостью.
- Меня ждут в другом месте... Меня всюду ждут...
И он выскользнул из лаборатории, как тень. Прошел час, однообразный и угнетающий. Все сидели в ожидании неизбежного, беспомощные и потерянные среди таинственных событий. Облегчением являлась их слабость. Она давала то временное забытье, за которым следовало пробуждение.
- На этот раз сила красных лучей верна себе, - зловеще прошептал старик. - Конец близок.
Звонок у входной двери перебил его.
Из передней послышались восклицания, шепот, потом высокая фигура появилась на пороге лаборатории.
- Веранн, - пробормотал старик.
У вошедшего было жалкое, смиренное лицо. Его высокая фигура точно осела. Беспрерывная дрожь пробегала по мускулам рук.
- Я пришел, - начал он умоляющим голосом, - потому что близок конец и мне хотелось бы умереть около моих детей.
- Вы этого не заслуживаете, - вскричал Лангр, который начинал в возбуждении бредить.
- Я так несчастен, - простонал Веранн. - Разрешите мне остаться вот здесь, в углу, вблизи той, которую я люблю... Сабина, неужели ты не сжалишься надо мной?
- Пусть он останется, - сказала Сабина, опустив голову и закрыв лицо руками.
Воцарилось долгое молчание. Холод усиливался. Рыжий свет окутывал их, как пламя костра перед тем как потухнуть.
Веранн, казалось, задремал. Его голова склонилась направо, один глаз был полуоткрыт. Он тяжело дышал, как утомившееся животное. Вдруг он поднял голову, оглядел лабораторию блуждающим взором и прошептал:
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.