С 1928 г. Академия наук СССР и ОПТЭ проводят под руководством Н. В. Крыленко и Н. П. Горбунова всестороннее изучение Памира и других неисследованных районов Таджикистана. Уже найдены ценные ископаемые: олово, золото, исландский шпат. Неизведанные области занесены на карту. Очередная экспедиция на Памир состоится в этом году.

Авторы настоящего очерка - участники нескольких экспедиций, альпинисты фототеодолитной группы таджикской комплексной экспедиции Академии наук.

Могучий, бурный Пяндж берет свое начало с вершин Гиндукуша и в озере Виктория. Извилистой лентой он прорезает дикие, неприступные горные области, образуя естественную и политическую границу советского Таджикистана с Афганистаном.

Своей жизненной силой Пяндж, орошая, делает плодородными множество долин Таджикистана и Афганистана.

В отвесных гранитах над самой рекой вьются узкие тропы, частью пробитые в скале, частью искусственно укрепленные над бездной. В расщелины скал вбивают под углом бревна, на которых делают настил из веток и деревьев, а затем посыпают их песком. Такие тропы называют оврингами.

Вся эта работа сопровождается огромными трудностями и большим риском для жизни. Нередко отважные строители погибают в водной пучине.

Хотя в горнам Таджикистане усиленно прокладываются шоссейные дороги и автомобили вступили в свои права, основное сообщение все же идет по оврингам на лошадях и ишаках.

К семи часам вечера мы под ехали к месту впадения Гунта в Пяндж. На той стороне реки раскинулся большой кишлак. Это был город Хорог, центр автономной Горно - Бадахшанской области, центр Западного Памира. Он весь утопал в зелени, и сквозь нее там и сям проглядывали белые европейские постройки с железными крышами. Это были здания исполкома, парткома, школы, больницы и пограничного поста. Переехав мост через Гунт и повернув вниз по течению, мы вскоре очутились в Хороге.

Хорог не слишком отличается от других таджикских кишлаков. Он почти весь состоит из тех же глиняных мазанок, окруженных такими же заборами. Изобилье зелени, тополя, фруктовые деревья. По узеньким улочкам снуют таджики пешком, верхом, на лошадях и ишаках. На весь город до последнего года имелись только один грузовичок и два трактора, доставленные сюда из Оша по еще недостроенному Памирскому тракту. В 1933 г. самая высокая в мире горная дорога вступила в эксплуатацию, и сейчас между Хорогом и Ошем налажено регулярное автомобильное сообщение. Оно, правда, поддерживается не круглый год, так как снега делают перевалы зимою непроходимыми. Но зато во все остальное время года можно в четверо суток доехать из Оша в Хорог, на что раньше требовалось около месяца. Центральная улица Хорога все же отличает его от других кишлаков. На ней много европейских зданий, где помещаются учреждения. Всюду электричество. На небольшой площади стоит памятник В. И. Ленину. Это место митингов, собраний и демонстраций. В клубе пограничного памиргкого отряда стоит пианино, правда, весьма расстроенное, но интересное по своему происхождению. По прихоти некоей музыкальной полковницы оно было принесено сюда из Оша на руках царскими солдатами. Несли его два лета, а зимовало оно по пути в какой - то киргизской юрте.

Сегодня из Сталинабада в Хорог прилетел самолет. Он сделал несколько кругов над городом, и на фоне голубого неба среди диких ущелий он был похож на огромного грифа, искавшего добычи. Путь из Сталинабада он проделал за час сорок минут на высоте 4 - 5 тыс. м. Между тем по оврингам необходимо на этот путь затратить 14 - 15 дней.

22 августа мы с облегченным караваном выехали из Хорога. Два дня ехали во относительно приличной тропе вдоль Пянджа. Река часто меняла свой облик: то сравнительно узкий (10 - 12 - метровый) поток, бушующий, пенящийся, сметающий все на своем пути, то широкая, лазурная, похожая на озеро река. Ландшафт самого берега тоже резко менялся. Цветущие кишлаки, окруженные тополями, густые заросли барбариса сменялись пустынями, каменистыми долинами, стесненными гранитными утесами, по которым вилась наша тропа.

Третий день пути. В середине дня, переправившись через небольшую боковую реку, снова попадаем на трудную извилистую тропинку. Затем густые, трудно проходимые заросли, и мы на берегу могучей реки Бартанг. Бартанг впадает с северо - востока в Пяндж и берет свое начало в интереснейшем озере Сарез. Озеро Сарез образовалось в результате происшедшего в Средней Азии в феврале 1911 т. сильного землетрясения. Центр землетрясения был на Памире. Огромная гора, обвалившись от подземных толчков, целиком похоронила под собой кишлак Усой и перегородила путь реки Мургаб. Величина завала была около 5 км в ширину и более 500 м в высоту. Громадные каменные глыбы были отброшены на несколько километров. Воды Мургаба оказались не в силах преодолеть эту могучую природную преграду и образовали озеро. Там, где раньше зеленели прекрасные пастбища с разбросанными киргизскими юртами и кишлаками трудолюбивых таджиков, теперь раскинулось громадное горное озеро. Оно получило название Сарез по имени кишлака, затопленного его водами. Крутые, неприступные скалы заковали новое озеро. Еще теперь в ясную, тихую погоду с берега виден под водой затопленный кишлак. Всего землетрясение разрушило и затопило 6 кишлаков, погибло 180 чел. и много скота. Впадающая с востока в озеро река Мургаб, вытекая с запада, соединяется с рекой Кударой и образует Бартанг. В узком ущелье Бартанга у самого впадения в Пяндж расположены два кишлака, а дальше видны суровые скалы. По Бартангу не пройти даже ишаку. Связь с внешним миром бартангцы поддерживают по узеньким пешеходным оврингам.

Мы остановились у того места, где Бартанг широк и быстр. Из - за глубины и стремительности течения через реку переправляются на верблюдах Мы рассчитывали застать здесь таджика - переправщика, но на берегу никого не оказалось, и наш караванщик решил переправиться на самой сильной лошади на тот берег за таджиками. После часа борьбы с водой он достиг. наконец, противоположной стороны. Скоро с того берега переправились таджики с тремя верблюдами, и мы, погрузив на каждого вьюк, начали переправу, беспокоясь за наше имущество. Пришлось переправляться немного выше, где река разбивалась на несколько рукавов. Через первый переправились довольно легко, но потом начались более глубокие и стремительные. Сидевшие на слабых лошадях вынуждены были дать повод таджикам, восседавшим высоко на верблюдах. Лошади сразу погрузились по брюхо в воду и с трудом боролись с течением. В некоторых местах они не достигали дна и плыли, несомые течением, широко раздувая ноздри, фыркая и мотая головами. Рев воды, заглушенные крики погонщиков верблюдов, стремительность потока - все это напрягало и без того натянутые нервы. Иногда кони совсем погружались в воду, и лишь поднятые вверх морды беспомощно метались над поверхностью. Для седоков это были особенно тяжелые минуты. Ноги приходилось освобождать из стремян на случай, если лошадь понесет и перевернет, с тем чтобы, оторвавшись от коня, уже своими силами добираться до берега. Но вот, наконец, все благополучно достигли берега.

Бартанг был побежден. Развьючив верблюдов и послав их за другой частью груза, мы занялись выжиманием и высушиванием наших насквозь промокших вещей.

За Бартангом начинались овринги.

Сначала они были низкие и в это время рода даже наполовину залитые водой. Путь преграждали скалы, врезавшиеся в реку. Они были совершенно отвесные, и карабкаться по ним над водой не было ми малейшей возможности. Сама же тропа упиралась в реку и, казалось, в ней пропадала. Приходилось по колено, а то и по пояс в пенящейся воде ощупью отыскивать узенькую тропку, притаившуюся под скалой. Коми шли очень (неуверенно и боязливо, рискуя на каждом шагу оступиться и сорваться в бурную реку. С верховыми дело обстояло еще сносно, но с вьючными совсем скверно. Вьюк задевал за скалы, сталкивая лошадь с тропы. Развьючивать лошадей и переносить трехпудовые вьючные чемоданы на себе в ледяной воде было делом чертовски трудными. Чтобы избежать этого, приходилось одному ехать впереди и держать вьючную лошадь за повод, а другому идти по воде и поддерживать ее за хвост. В одном месте все же не удалось удержать коня, и тот попал в воду. К счастью передний во - время укрепился и не отпустил повода, с огромными усилиями удерживая уносимое с грузом животное. Мы даже не сразу сообразили, как спасти ценный груз (инструменты и часть мануфактуры), но бывшие с нами два таджика в мгновение ока бросились в воду, привычными движениями освободили арканы, оттягивающие вьюк, и с нечеловеческими усилиями передали его в руки стоящим на овринге. Развьюченную же лошадь втянуть на берег оказалось уже легким делом. Как раз во время этой суматохи над нашими головами раздался шум мотора, и мы увидели самолет. Он плавно летел высоко над хребтами, ему были нипочем овринги.

Часто по дороге попадались кишлаки. Когда въезжаешь в эти таджикские селения, раскинутые под сенью гигантских тополей и ореховых деревьев, когда ешь свежие фрукты из здешних садов, совсем забываешь об окружающих тебя серых неприступных скалах и о том, что через несколько минут опять придется преодолевать надоевшие овринги.

За кишлаком Шид ущелье приняло совсем другой вид. Оно сузилось, скалы стали отвесное и напоминали неприступные стены бесконечного коридора. Пяндж из широкой спокойной реки превратился в узкий бурлящий поток, весь заваленный огромными валунами. Между каменными глыбами, то вверх, то вниз металась извилистая тропа, также заваленная камнями. Могучая река с трудом пробивала себе путь среди этих каменных гигантов, и потому ущелье шло все время зигзагами.

Сразу за кишлаком начались овринги. Первые два (были еще более или менее доступны, хотя вились очень высоко над рекой. Они были пробиты в скале и лишь изредка подперты бревнами. Но мучения наши начались тогда, когда мы подъехали к третьему оврингу. Он был чрезвычайно узок, шел на подъем, и скала, на которой он был закреплен, низко над ним нависала. Поэтому пришлось всех коней развьючить и груз таскать на себе.

Идешь по оврингу - камни из - под ног с 80 - метровой высоты с грохотом летят в пучину. Сам овринг качается, грузом задеваем за верх и бок скалы, и если бы не товарищ, поддерживающий сзади, давно бы полетел вниз. Иногда встречаются очень высокие овринги, даже четырехэтажные, вьющиеся зигзагами один над другим. Идешь по первому и опасаешься, как бы в тебя не угораздило «маленьким» камешком пудика в два со второго или третьего этажа, по которому идут товарищи, а то другой раз конь вместе с вьюком сорвется сверху и обрушится на путника. Часто овринги прерывались метра на 3 - 4, и противоположные стороны соединялись в этих местах бревнами - двумя, а иногда и одним. По двум бревнам лошадь, обвязанную арканами и поддерживаемую несколькими людьми, можно еще кое - как провести, но при наличии только одного бревна приходится развьючивать коня, спускать его в реку, вести по воде на веревке, а затем втаскивать опять на овринг. Вьюки же таскать или тянуть по бревнам. Чем дальше мы продвигались по Пянджу, тем овринги становились длиннее. Иногда они даже достигали длины 134 км. и таскать по этим оврингам вьюки на себе было изнурительнейшей работой.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.