Завершим дело коммунаров

Сложившаяся во времена империи государственная бюрократическо-военная машина управления Францией была не только захвачена коммунарами. Ее пришлось сломать и построить новую государственную машину, отвечающую интересам пролетариата.

Для этого Коммуна уничтожила постоянное войско, заменив его Национальной гвардией, в рядах которой должны находиться все способные к военной службе граждане. Коммуна создает органы власти и суда из выборных и сменяемых лиц, устанавливая им жалованье в размере заработка рабочего, чтобы «высшие общественные должности не служили предметом вымогательства и не раздавались в виде милости» (декрет Коммуны).

Коммуна создает не только «дешевое правительство», но ставит на руководящих постах рабочих и преданных революции интеллигентов. Одновременно Коммуна доделывает работу буржуазной революции, проводя отделение церкви от государства и от школы, устанавливая полную «свободу совести».

Богатый опыт Коммуны позволил Марксу и Энгельсу внести единственную поправку к написанному ими «Коммунистическому манифесту».

- Коммуна доказала, - пишут они, - что рабочий класс не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для собственных целей.

Вывод - машину нужно сломать и построить новую.

Этот основной урок Парижской коммуны целиком усвоила Октябрьская революция, закрепив возникшие Советы как органы пролетарской власти.

Социально-экономические декреты Коммуны о воспрещении ночного труда в булочных, о передаче покинутых хозяевами мастерских кооперативным ассоциациям рабочих, о возврате заложенных в ломбарде вещей и другие - не затрагивали интересов частного капитала, хотя они и были направлены к облегчению материального положения трудящихся и мелкой буржуазии Парижа.

Коммуна, решительно рвавшая путы старой буржуазной государственности, не была еще подготовлена для столь же решительных атак на институт частной собственности.

Но если на одном из заседаний Коммуны Жоаннар потребовал конфискации имущества Северной железной дороги лишь в порядке карательной меры в случае невосстановления нормального железнодорожного движения, то в дальнейшем Коммуна, безусловно, стала бы на путь национализации крупных частных предприятий. Пока она ограничилась установлением государственного контроля над эксплуатацией железных дорог.

Опыт нашей революции показал, что национализация промышленности не является легким делом, особенно в первые месяцы революции, - тем более трудно было решиться на подобные шаги Парижской коммуне, руководимой людьми различных политических взглядов. Недостаточно высокое развитие производительных сил во Франции сказалось на составе парижского пролетариата и его вождей. В самом Париже из полумиллионной рабочей массы было всего 50.000 индустриальных рабочих. Остальные были заняты в мелких кустарных мастерских, работавших преимущественно на удовлетворение «потребительских нужд» буржуазии Франции и всего мира. Поэтому среди парижского пролетариата имели влияние прудонисты, находившиеся во власти мелкобуржуазных утопий, мечтавшие освободить пролетариат от эксплуатации господствующих классов не путем политической борьбы, но посредством кооперирования наемных рабочих в самостоятельных производителей при сохранении института частной собственности.

Только стихийное развитие революционных событий и непосредственное давление масс снизу заставило этих поборников «мирного» освобождения пролетариата проводить революционную политику Коммуны.

Другой влиятельной партией в Париже были бланкисты, состоявшие преимущественно из революционной интеллигенции, центральным пунктом учения которых был вооруженный захват власти и диктатуры. Не занимаясь особенно социально-экономическими вопросами, будучи ярыми сторонниками политической борьбы, бланкисты представляли себе эту борьбу как организацию заговоров для решительного захвата власти. Бланкисты не понимали задачи воспитания и подготовки масс для политической борьбы, а рассчитывали исключительно на хорошо сколоченные небольшие группы заговорщиков. Наконец, в составе самой Коммуны значительное большинство составляли «чистые республиканцы» или якобинцы, считавшие себя последователями якобинцев Великой французской революции 1789 г. Далекие от социалистических идей, последовательные демократы, якобинцы стремились добиться политического преобладания низших классов «народа», не понимая особого, пролетарского характера революционного переворота 18 марта.

Такая пестрота политических партий с их внутренними группировками и течениями показывает, что Коммуне для успешного проведения выпавших на ее долю исторических задач социальной революции не хватало единой пролетарской партии, вооруженной научным марксизмом. Влияние идей Маркса было во Франции в те годы еще весьма ограниченным.

Тем более приходится удивляться тому, что парижане не только «штурмовали небо», но и провели ряд социальных мероприятий, имевших всемирное историческое значение и вызвавших необходимость дополнить «Коммунистический манифест».

Борьба различных фракций в Коммуне, особенно усилившаяся во время начатой Версалем осады Парижа, привела к обострению взаимоотношений между якобинско - бланкистским «большинством» и прудонистско - бакунинским «меньшинством».

Напряженное военное положение поставило перед Коммуной вопрос о реорганизации исполнительной власти. Власть должна была принимать быстрые и энергичные меры для подавления контрреволюционных и шпионских организаций внутри Коммуны и для укрепления обороноспособности Парижа.

«Большинство», склоняясь к диктатуре и террору, предлагало создать Комитет общественного спасения, а «меньшинство», стоя на почве формальной демократии и легальности, резко высказывалось против «воскрешения традиций 1793 года».

После избрания Комитета общественного спасения борьба фракций только более обострилась и привела к уходу «меньшинства» из состава Коммуны. Положение Коммуны к тому времени было уже почти безнадежно.

2 апреля Париж, надеявшийся избегнуть кровопролитной гражданской войны, был разбужен первыми пушечными выстрелами версальцев, начавших осаду Коммуны. Вылазка Тьера, успевшего захватить Курбевуа, была к вечеру отбита. Коммуна решилась тогда выступить, наконец, против Версаля.