На последнем повороте перед широкой лестницей Штер овладел собой. Он нахлобучил на голову фуражку, оправил ремни и, переменив ногу, точно ходил в строю, твердо шагнул по лестнице вниз. Чувство дисциплины подавило в нем инстинктивные протесты.

Записка адмирала освободила Штера от всяких забот по комплектованию отряда. Дежурный офицер немедленно предоставил в распоряжение Штера взвод пулеметчиков и, провожая Штера, конфиденциально шепнул ему на ухо:

- Можете быть покойны. Самые надежные солдаты. Лучшие в гарнизоне!

Штер только кивнул головой и откозырял.

Он старался обходить многолюдные улицы и вел взвод по пустынным переулкам. Солдаты шли стройно, четко отбивая шаг, а сзади звякали о камни мостовой прикрытые чехлами пулеметы, напоминавшие собак, которых почему - то тащат за задние лапы.

На одном из перекрестков Штеру пришлось остановиться. По улице шла внушительная колонна рабочих с красным флагом и транспарантами, надписей на которых Штеру не удалось прочесть. Рабочие шли молча, даже слишком угрюмо, как показалось Штеру для такой большой демонстрации, точно обдумывая какие - то важные вопросы, и только передние, главным образом совсем молодые ребята, задорно запевали:

«Порой изнывали вы в тюрьмах сырых,

Свой суд беспощадный над вами

Враги - палачи уж давно изрекли...»

Слово «палач» больно кольнуло слух Штера. Он всю дорогу старался заглушить нараставшее в нем чувство протеста, щемящее чувство, которому он не знал причины или, вернее, не хотел ее знать, и только теперь, под песню молодых рабочих, вдруг вспомнил забытое слово, которое, как ему вдруг стало ясно, он давно тщетно искал в своей памяти; чтобы четко и ясно формулировать свою роль, навязанную ему адмиралом.

«Ну, конечно же, палач! Самое верное определение», подумал он и даже обрадовался, что так внезапно и быстро пришла разгадка его бессознательному беспокойству. «Я - палач. Меня отправили исполнять роль палача революционных матросов, которые идут из Кронштадта по льду встречать Ленина».

Он оглянулся на своих солдат. Они шагали бодро, твердо и на лицах их под влиянием первого весеннего дня заиграли улыбки, расправившие морщины, сгладившие борозды на не раз задумывавшихся за последнее время лбах.

«И они... Они тоже палачи!» - подумал Штер и тотчас же отогнал эту мысль: «Нет, они не знают, зачем и куда я их веду. Они - пешки. Пешки у... пешки», закончил он свою мысль, вспомнив, что и он в сущности такая же пешка, которую игрок - адмирал Попов - выдвинул на одно поле вперед на своей шахматной доске.

Штер еще раз обернулся, и взгляд его почему - то задержался на русобородом ефрейторе, на груди которого две георгиевских медали и крест, в такт его шагам, раскачивались и серебристо звенели, ударяясь, друг о дружку.

«О чем он думает?» - промелькнула у Штера мысль, и будто в ответ на этот вопрос, ефрейтор обратился к Штеру:

- Господин штабс - капитан, дозвольте запевать? Штер махнул рукой:

- Ладно! - и ефрейтор, обернувшись к солдатам, крикнул:

- Подтягивай, ребята, - и сам густым, рокочущим баском, по-владимирски окая затянул:

«Вихри враждебные реют над нами, Нас еще судьбы безвестные ждут... «

Штер вздрогнул:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.