Звонок настольного телефона истошно затрезвонил, сразу оборвав нить мыслей Попова. Холеная рука его потянулась к трубке, и солнечный луч заиграл на его бледной коже и вылезших из рукавов синей тужурки краешках манжет. Штер успел заметить в свете этого луча льняного цвета волосинки, на адмиральской руке, длинные и топорщащиеся, не стертые физическим трудом.

- Да! Я слушаю... Что? Ну, ну?.. Говорите же... - голос адмирала, дрожал, на высоком лбу его волнами взметнулись глубокие морщины, а уголки безусых губ внезапно провалились, точно он проглотил вставные челюсти. Только сейчас, слушая со стороны. Штер вспомнил, что напоминал ему скрипучий голос адмирала: звук, который издает пила, когда внезапно зубья ее натыкаются на железо.

- Что? Да не может быть?! Вы толком, толком... - Пальцы адмирала нервно забарабанили по толстому стеклу, которое, вместо бювара, прикрывало несколько бумаг на столе. - Вы что - то путаете... Гвардейский экипаж на встречу этого санкюлота? Да в уме ли вы? Кто? Рошаль? Кто позволил? По льду? Да, это чорт знает, что такое... Не хватает, чтобы с судов был дан салют... - Адмирал злобно швырнул трубку и аппарат, жалобно звякнув, замолк.

Штер снова взглянул на адмирала и испугался. Бескровное аристократически - бледное лицо его посинело, как в припадке удушья, глаза готовы были выкатиться из орбит, а большие ноздри его крупного носа широко раздувались, как бока у загнанной лошади. Он открыл рот, и большими глотками пил воздух точно в легких у него не хватило дыхания, и только через минуту заговорил:

- Вы понимаете? Нет! Вы не поймете! Вы - армейцы – не способны понять этой оплеухи... Да, да, оплеухи...

Штер открыл было рот, чтобы спросить, какую оплеуху нанесли адмиралу Попову, помощнику начальника морского штаба, но адмирал не дал ему произнести ни слова:

- Понимаете? Они повели гвардейский экипаж из Кронштадта по льду встречать на Финляндском вокзале этого... этого...

- Кого?

- Ну, этого, как его... Ленина. Запломбированного социалиста.

- Ленина?

- Ну да. Вы ведь, небось, читали. Он сегодня должен приехать из Германии.

- Из Швейцарии, адмирал, - поправил его Штер.

- Из Германии, - упрямо повторил адмирал. - Именно из Германии. Вы думаете, зря германский штаб пропустил его, по - существу русского подданного, через Германию? Несомненно, у него поручения... Да, да, несомненно... И гвардейский экипаж, предводительствуемый каким - то бродягой Рошалем, проходимцем в морской форме, устраивает в честь его чуть ли не парад! Это ли не оплеуха?! Морского министра они встретили свистом, а немецкого шпиона идут по льду встречать! Как это назвать?

Адмирал порывисто вскочил и зашагал по длинному кабинету, делая огромные шаги. Штер откинулся на спинку кресла и следил глазами за сухощавой фигурой в морской форме с орлами на золотых погонах, с остервенением измерявшей шагами комнату, точно от этого, от скорости его шагов, зависело решение задачи большой государственной важности.

Наконец, адмирал остановился перед Штером, и стукнул кулаком по столу. От неожиданности Штер даже привскочил с кресла.

- Вот! Вот! Штабс - капитан Штер, вы просили назначения. Вот вам задание. Боевое, ответственное. Возьмите полроты пулеметчиков и сейчас же отправляйтесь на Финляндский вокзал. Разгоните эту сволочь. Пусть трещат пулеметы. Пусть горы трупов запрудят вокзал. Только не позор! Идите! Всю ответственность я принимаю на себя. Я - адмирал Попов - вам приказываю: никаких встреч со стороны гвардейского экипажа не допускать. Разогнать! - Последнее слово адмирал выкрикнул каким - то истерически - визгливым голосом и затопал ногами. - Штабс - капитан Штер! От вашей решительности зависит все. Действуйте, действуйте и действуйте! Немедленно. Сейчас же... - и адмирал торопливо набросал карандашом на листке из блокнота несколько слов.

Штер стоял перед адмиралом на вытяжку. Он побледнел и холодный пот крупными бусинками выступил у него на лбу, но поднять руку, стереть пот он не посмел. Такого оборота дела он ожидал меньше всего, и приказ, адмирала был для него полнейшей неожиданностью, и притом неожиданностью самого неприятного свойства. Но возражать, отказываться он не решался и машинально принял из рук адмирала листок. Перекошенное от бешенства лицо адмирала, его налившиеся кровью глаза, гримаса, исказившая брызжущие слюной губы, и кулак, упорно долбивший доску стола, сбили Штера с толку, столкнули с привычного положения. Он утерял даже способность здраво рассуждать, и лишь неосознанный, инстинктивный протест заставлял его стоять на месте. И только когда адмирал еще раз крикнул:

- Идите же! Здесь нельзя медлить ни минуты! - он автоматически подхватил с ручки кресла свою фуражку, круто повернувшись, быстро направился к дверям и, не оглядываясь, вышел.

Он шел по извилистым коридорам морского штаба, бессознательно сворачивал из коридора в коридор, и все еще видел перед собою лицо рассвирепевшего адмирала. Мысли его, подобно его ногам, также без управления, без системы, кружились по извилинам мезга, запутывались, возвращались обратно и ничего связного, определенного, ясного в них не было.

Всем своим существом штабс - капитан Штер противился полученному приказу, всеми своими чувствами он готов был протестовать, но дисциплина, которая привычно требовала беспрекословного подчинения распоряжениям старших, толкала его вперед, к неуклонному выполнению приказа.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.