- Известно? - брови татарина удивленно приподымаются, но он сейчас же забывает о мысли, которая промелькнула у него в голове.

Коляска покрыта парусиновым верхом, защищающим нас от солнечных лучей; кормленные, гладкие кони несут нас шибкой рысью. Сейфи сидит каким - то невероятным образом, закинув ногу на ногу. Он смешон в своем восторге, и мне немного обидно за него, мне хотелось бы видеть его другим.

У вокзала Сейфи прощается со мной.

- Вы остаетесь ночевать в Феодосии?

- Не знаю.

- Если останетесь, приходите в двенадцать ночи к Греку. Знаете? На Армянской. Да вы спросите - Грека вам всякий покажет.

Сейфи еще шикарнее развалился в коляске и скрылся. Меня вдруг начинает мучить уличная суета. Я иду в музей Айвазовского и там в проникновенной тишине отдыхаю...

С Быстровым я встречаюсь в ресторанчике у фонтана Айвазовского. Как и всегда, глаза его неестественно блестят и трудно понять, пьян он или просто весело ему оттого, что учуял он своим собачьим нюхом добычу. Мне хочется сказать ему, что Сейфи здесь, но я молчу. Да и не нужно это Быстрову, он сам знает не хуже меня.

После обеда идем в порт. Быстров весело рассказывает мне о своих встречах.

В порту идет погрузка. Высоко подымаются греческие пароходы, в недра которых по трубам бежит золотистый хлеб. Стаи чаек, воробьев, голубей вьются над портом, подхватывая просыпавшиеся зерна. Группы курортников с любопытством смотрят на грузящиеся громады. Печально через борт свесил голову крепкий бычок, предназначенный должно быть на убой. Кто знает? Быть может, приехал он в эту далекую Феодосию из лучезарной Греции и вот смотрит сейчас на странный чужой город стеклянными, прозрачными глазами. На палубе ходят греки - матросы. Я смотрю на них с тем любопытством, с которым мы, русские, теперь смотрим на иностранцев. Это чужие люди, какие - то иные, не такие, как мы. Все непонятное привлекает нас.

Возле пристани стоит красный, насквозь проржавевший пароходик «Кафа». Память подсказывает мне, что с этим пароходиком связаны события 1905 года. Это было в те дни, когда «Броненосец Потемкин» метался по Черному морю, ища себе пристанища. Эта плавучая крепость, эта маленькая республика пришла в Феодосию. Измучившиеся матросы, всеми покинутые, готовились подать петицию. Они потребовали прислать на броненосец врача с фельдшером для осмотра тяжело больных, и чтобы на броненосец явилась депутация от городского управления для переговоров и принятия петиции. Отцы города поехали на «Кафе». Затем следствие - почему к мятежникам поехали на портовом пароходе. Кое - какие документы об этом деле я когда - то видел... Страшно подумать, что эта проржавевшая развалина помнит грозные потемкинские дни.

Вода у пристани зеленая, видно песчаное дно, темные водоросли качаются по воде, уцепившись за тяжелые балки, которыми защищен гранит набережной.

Мои мысли обрываются, и я замечаю, что Быстрова нет рядом со мной. Я сажусь на большой якорь и смотрю на воду, в которой дрожит заходящее солнце. Бычок на греческом пароходе вдруг застонал. В вечерних сумерках громада парохода кажется мне более высокой. Небо окрасилось в оранжевый цвет и бросило яркие отсветы на море.

На рейде дым. Входит какой - то пароход.

Быстров внезапно появляется из - за элеватора.

- Ну что, мечтаешь?

- Смотрю.

- А у меня клюет. - Что клюет?

- Так я тебе и сказал. Ты, ведь, и нашим и вашим. Сегодня со мной, а завтра к татарину...

Я невольно краснею и встаю.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.