Уходящая вниз

После её ухода господин Крейс напустился на Магду. Не надо было этого делать! Теперь эта крикливая женщина разнесёт по городу сплетню, и прачечная может лишиться заказчиков.

Магда слушала отца и не понимала. Как? Вместо того чтобы сразу вышвырнуть эту толстую корову за дверь, отец вёл с ней какой - то разговор, оправдывался, а теперь обвиняет её, Магду... И за что? За то, что она проучила наглую девчонку.

Вечером на собрании нацистской организации молодёжи к ней подошёл Оскар Люце - весёлый приземистый крепыш, которого в шутку звали «бутербродфюрер», потому что обычно на загородных пикниках он распределял взятую с собой провизию.

- Ты что сегодня такая злая? - спросил он Магду. - Не наглоталась ли ты иголок?

Она рассказала про историю с отцом. Люце рассмеялся.

- Не обращай внимания на этого старого, отжившего дурака, - сказал он. - Мы, молодые, должны быть безжалостны, как железо. Тебе наступили на палец - ты наступай на горло. Если ни на что не наступили, то всё равно наступай на горло. Чем меньше людей останется на земле, тем лучше. Зато это будут настоящие германцы...

В один из апрельских дней 1942 года женское отделение лагеря, в котором содержались польки, подняли на час раньше: в четыре часа утра женщины, ёжась от холода, были уже выстроены в бараках. Стало известно, что приехала новая начальница женского лагеря.

Она начала осмотр с барака номер девять - ближнего к её коттеджу, где ей предстояло жить. В полувоенной форме, в кителе, на котором тускло поблескивал какой - то не известный для полек орден, она медленно двигалась мимо измождённых женщин, освещенных неверным светом серого утра, стоявшего в окнах, и электрических ламп, висящих в бараке. Заметив женщину, у которой сквозь землистый цвет лица проступала молодость или былая красота, она подносила древко ремённого хлыста к её рту:

- Возьми!

Та зажимала ртом древко, и начальница, как на привязи, выводила её перед строем.

- Пусти!

Освободив хлыст, она шла дальше. Время от времени слышался её спокойный голос: «Возьми!» и «Пусти!» В бараке набралось шестнадцать полек, которые были выведены перед строем. Она приказала надзирательницам их переписать и проследовала в следующий барак.

К вечеру было сделано перемещение. Все женщины, отмеченные начальницей, были поселены в одном из бараков и освобождены от всякой работы: они должны быть всегда на месте на случай, если начальница пожелала бы их видеть.

А она желала их видеть по нескольку раз в день. Она приходила сюда, держа в руках только хлыст. Две рослых вооружённых надзирательницы, сопровождавшие её, были лишь рабочей силой, которая освобождала начальницу от ненужной и грубой работы: поднять с пола упавшую, поддержать, перевернуть тело или оттащить на нары.

- Этот барак скоро освободится, - говаривала она помощницам. - Мы делаем маленькое дело. Но эти маленькие дела помогают фюреру освободить Европу от всего лишнего.

По ночам её посещал сон, который она часто видела с начала войны... Величественное шествие германцев по Европе, радио, газеты, победные речи «фюреров» преломлялись, превращались во сне в пленительную картину: по голой, обезлюдевшей земле протянулась пустынная дорога... Вот на дороге показалось что - то тёмное... Оно растёт и растёт... От сладкого предчувствия трудно дышать... Так и есть! Сто, двести... нет, тысячи рослых немцев, обгоняя друг друга, бегут по дороге... Впереди их женщина. Как?! Женщина! Но нет, эту женщину можно оставить... Она же старуха! Это же ведь добрая Шарлотта Фогель! Она кричит молодцам, и глаза её сверкают гордым блеском:

- О, мы найдём Магду!... Это лучшая невеста Германии! - Шарлотта лукаво подмигивает. - Только не знаю, кого она из вас выберет!...

И был день - не сразу, но пришёл этот день, - когда сон с немцами, бегущими по дороге, оказался явью. Только они бежали не к Магде, а мимо неё. А это получилось потому, что её голубая малолитражка не проехала и километра от лагеря.

как была сбита в дорожную канаву пятитонным грузовиком.

Выбравшись из машины, где её придавил старый отцовский чемодан, она стала подзывать шоферов других машин. Она грозила, просила, умоляла... Но нет, эти здоровые кабаны проносились мимо. Она поняла, почему: скоро на дороге показались русские танки. Она спряталась за свою машину и переждала, пока рёв танков затих.