Вышло так, что радищевское «Житие Ушакова» стало книгой значительно более редкой, чем «Путешествие». Экземпляры последнего насчитываются в числе почти полутора десятков, в то время как «Житие Ушакова» известно всего в двух - трёх библиотеках, включая и экземпляр, выхваченный у меня из-под носа Демьяном. Трудно переоценить ценность этой книги.

- И не отдам, - гудел Ефим Алексеевич, - пока не увижу, что ты хоть что-нибудь знаешь о книгах! И не заикайся! Срам!

Три года после этого, когда возникал какой-нибудь книжный вопрос, Демьян ехидно говорил:

- А вот спросим у «знаменитого библиографа» Сокольского...

Для меня это всё было великолепной школой, которой я бесконечно обязан поэту. Иногда, удовлетворённый правильностью ответа, Демьян говорил добродушно:

- Вот, вот ещё лет пяток - и выманит он у меня «Ушакова»!...

«Выманить» удалось чуточку раньше. Надо заметить, что у меня развитая, вероятно, моей профессией, отличная память. Как-то, рассматривая книги Демьяна (редко кому позволял он это), я обратил внимание на книжку издания 1827 года - «Фемида». Книжка представляла собой нечто вроде свода судебных установлений по женскому вопросу в старой России.

Во время работы над фельетоном для «Правды» Демьяну экстренно потребовалась именно эта книга. Звонок.

- Слушай, «знаменитый библиофил»! Книжку «Фемида» знаешь? Нет ли у тебя?

Я затаил дыхание. Как? Я видел книгу у самого Демьяна, а он её разыскивает? Ну, сейчас «грянет бой»!

Я дипломатично ответил, что сию минуту приеду. Приехал с вопросом:

- А разве у вас у самого, Ефим Алексеевич, нет этой книги?

- Да вот, понимаешь, лет десять ищу её по букинистам - ну, не попадается, да и только! У тебя-то есть?

- У меня лично, Ефим Алексеевич, нету. Но у одного моего знакомого собирателя имеется... Только собиратель, правда, чудной: книг у него много, и он даже не знает, какие у него есть, каких у него нету...

- Кто ж это чудовище?

- Да вы его знаете... Это известный поэт-Демьян Бедный. Книга у него в четвёртом шкафу, на шестой полке, а он её, видите ли, десять лет у других разыскивает...

Пауза была тяжёлая, как свинец. Демьян молча открыл несгораемый шкаф, в котором V него хранились наиболее редкие книги, достал радищевское «Житие Ушакова», сел за стол, раскрыл книгу и, вынув самопишущее перо, всё ещё молча написал на оборотной сторона переплёта книги:

«Уступаю Н. П. Смирнову-Сокольскому с кровью сердца!

Демьян Бедный».

Молча отдал мне книгу, и я так же молча унёс домой драгоценный подарок поэта.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.