Лавровы

Клара Андреевна жалко улыбнулась, открывая редкие зубы.

- Боренька, я уже три часа тебя жду.

- Я был на службе.

Борис отомкнул ключом дверь.

- Ты мне совсем не рад, - говорила мать. - Как ты можешь так не любить родных? Юрочка отказался идти к тебе. Он оскорблен твоим отношением и совершенно прав.

- Я очень рад тебе, - отвечал Борис и, нагнувшись, поцеловал мать (он был теперь на голову выше ее).

Клара Андреевна сняла пальто, кинула его на спинку стула и пошла в комнаты. Борис провел ее к себе. Клара Андреевна опустилась на кровать.

- Как мы живем, - говорила она. - Мы ужасно живем! Голодаем, а Юрий - тот прямо совсем истощен. Он кончает университет - он уже был, и его зачисляют. Профессора в восторге, но если б больше ему здоровья! И как я уговаривала его не возвращаться, оставаться в Харькове - нет, поехал, и я, старуха, за ним потащилась.

Она по обыкновению путала все причины и факты.

- Ты должен любить своих родных, - продолжала она. - Мне Клешнев все о тебе рассказал: как ты хорошо устроился и сыт. Ты теперь важная персона.

Она улыбнулась, порылась в карманах кофты и вынула смятую бумажку. Борис молчал.

- Я записала все, что ты должен сделать! - и как можно скорей, - продолжала Клара Андреевна. – Может, мы сейчас с тобой и отправимся. Где же?.. Господи, я забыла дома пенсне!

- Я сам прочту, - сказал Борис и взял бумажку.

Записка была такая:

«Устроить что-нибудь Юрочке, а то он с ног валится, вернуть с Конюшенной наши вещи (следовал длинный и подробный список всех вещей).

Грише разрешить вернуться к отцу - он достаточно поработал на пролетариат, и имеет право, устроить мне службу, специальность - педагогика или медицина...»

Знаки препинания были расставлены как попало. Записка оканчивалась запятой. Очевидно, Клара Андреевна предполагала еще о чем-то просить, но забыла приписать. Все это очень похоже было на ту чепуху, которую так часто приходилось выслушивать Борису на приеме.

Клара Андреевна, выпрямившись, готовая к немедленным возражениям, глядела на сына. Борис заговорил, возможно ласковее:

- О вещах. Вещи были проданы...

- И это говоришь ты! - возмутилась, перебивая его, Клара Андреевна. - И после этого ты большевик! Мы продали вещи спекулянту, зубному врачу. Я там была, и уж я знаю. Смешно говорить о продаже, когда революция! Все эти сделки отменены, а вещи принадлежат нам. Ты просто не хочешь - так и скажи. Ты всегда не любил свою мать. Ничего. Родной сын не поможет - чужие помогут.