Лётчик повернулся и вышел. Через несколько минут в воздухе над нашей хатой прогудели моторы. Самолёты шли на запад. Боевой день был в разгаре.

Ночной разговор

Уже три дня болтался я на этом промежуточном аэродроме. Свинцовая облачность нависла над землёй, дождь лил не затихая, и все полёты были прекращены. Возвращаясь от оперативного дежурного, я встретил в поле мальчика, закутанного в плащ - накидку.

- Товарищ офицер, подвезите.

- Садитесь.

Он сел на свободное переднее сиденье. Рядом с рослым водителем он казался подростком.

- К отцу ходил? - спросил я, желая завязать разговор.

- Нет, к дяденьке, - ответил он усмехаясь.

Машина остановилась у здания клуба, где нам отвели временный приют. Вслед за мной в вестибюль вошёл мой спутник. Он сбросил намокший плащ, и я опешил: на груди юноши сияла Золотая звезда и блестело четыре ордена.

- Капитан Гультяев, - вытянувшись, отрекомендовался он, и весёлые искорки забегали в его живых серых глазах.

Так вот он какой, Григорий Гультяев! Ещё год назад мне много говорил о нём Герой Советского Союза майор Башкиров. Он рассказал о совместных боях под Сталинградом, о блистательном воинском уменье молодого лётчика, и воображение рисовало мне дюжего парня, спортсмена, чуть ли не тяжелоатлета... Да, Гультяев совершенно не похож на грозного властелина воздуха. Он очень маленького роста, у него весёлое безусое лицо, великолепная мальчишеская улыбка, непокорные волосы, озорные глаза.

Заметив мой пристальный взгляд, Гультяев. чистосердечно расхохотался и сказал:

- Что, не похож на истребителя? Да я же неполноценный лётчик, противовоздушный. Настоящие на фронте дерутся, а мы в тылу объекты важные защищаем - города, заводы, станции. Сколько раз просился в боевую авиацию - не пускают.

Вечером мы снова встретились с Григорием Гультяевым; он рассказал о своей воздушной жизни. Редко мне приходилось слышать такую яркую повесть. Писатели, рисуя жизненный путь лётчиков, часто указывают, что они чуть не с младенческих лет тяготели к авиации. Михаил Водопьянов как - то зло высмеял эту нелепую традицию и объяснил: «В детстве я мечтал быть пастухом. Революция помешала осуществлению этой мечты».

Григорий Гультяев, сын подмосковного колхозника, мечтал быть учителем. Советская власть дала ему эту возможность: он окончил Серпуховской педагогический техникум и даже начал преподавать в начальной школе.

Но рядом был аэродром. Самолёты аэроклуба летали над школой. Дальнейшее ясно: аэроклуб, лётная военная школа. Впрочем, капитан Гультяев и сейчас остался до некоторой степени педагогом и притом весьма квалифицированным. Он командир эскадрильи, где лётчики сражаются искусно и умело. В недавнем бою его эскадрилья сбила 13 немецких самолётов, потеряв лишь один свой.

- Где вы дрались?

- Под Москвой, Ростовом на Дону, под Сталинградом, Курском...

Ему приходилось воевать в самых различных условиях, со всяким противником. Иногда он вступал в бой один против 6, против 8, против 10 вражеских машин. В огромном большинстве случаев капитан выходил победителем.

- Первый самолёт я сбил под Москвой, - рассказывает Гультяев. - Это было в июле 1941 года. Тогда я был ещё меньше, и техники наставляли на педали деревянные колодки, чтобы я мог достать до них ногами... Нам сообщили, что летит разведчик. Мы поднялись парой в воздух. Немец шёл на высоте семи тысяч метров. Долго мы лезли вверх. Противник заметил нас, пытался уйти. Мы взяли его в клещи, стреляли из пушек и пулемётов и чуть ли не последними снарядами подожгли фашистскую машину. Бешеный огонь полыхал в воздухе! Теперь мне этого количества снарядов и патронов хватило бы на десяток самолётов.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.