Вагоны мотало на частых станционных стрелках; за окном мелькали дачные домики в снеговых шапках; Москва стремительно бежала нам навстречу. Пассажирами овладело обычное нетерпение, и все примолкли. А, пожалуй, и тема считалась уже исчерпанной. И только тут заговорил человек в военной форме с командирскими знаками различия.

- Рассуждали вы интересно, молодые товарищи, - сказал он, отодвигаясь от окошка, у которого просиживал целые дни. - Дружба - величайшее и благороднейшее чувство. Умей, защищая друга, отдать жизнь - действительно, такой славный неписанный закон существует у нас, советских людей. И все - таки это чувство и сложней и еще выше, чем многие из вас думают. Хотите, я расскажу одну короткую историю, подумайте о ней на досуге...

Еще бы мы не хотели! Командир ехал с Дальнего Востока, где совсем недавно у озера Хасан гремели орудийные залпы. Ему было что рассказать.

Начал он спокойно, как человек, отлично умеющий рассчитывать время:

- В часть одного майора был зачислен рядовым бойцом сын его лучшего друга - Миша...

Майор прошел с отцом Михаила П. все фронты гражданской войны. Они расстались только под Варшавой, когда в рукопашном бою одному срубили пальцы на правой руке... При отступлении получил тяжелое ранение и будущий командир. Чуть ли не полгода он пролежал у своего беспалого приятеля, который жил где - то здесь, под Москвой. Дети не отходили от его кровати. Случалось, что они решали кулаками, кому сбегать за спичками или принести больному стакан чаю. Особенно ревниво ухаживал за ним именно Михаил... Миша... И вот они встретились через семнадцать лет...

- Не скучно? - спросил рассказчик.

Но даже те, кто не успел собрать вещи, сидели и внимательно слушали. И он продолжал, не дав нам ответить:

- Я и сам видел Мишу не раз. Был он добродушнейший увалень. Шапку такие носят кое - как - лишь бы держалась, ходят - бороздят пыль ногами, - и все по беспечности; ведь жизнь так прекрасна!

А при всем этом был способнейший парень. Такие задачки решал в уме - рот разинешь. Как это ни странно, он шел далеко не последним и в строевой и физической подготовке, а, например, «взятие городка» проделывал артистически. Сроду не видал, чтобы так, как он, перемахивали через заборы. Не стукнет, не задержится, как есть ветром перенесло. Ров возьмет - прямо зайчишкам на зависть!...

Но выправка порой подводила. Случалось, построится взвод выслушать оценку, а у героя дня гимнастерка на одну пуговицу расстегнута. Он, голубчик, не проверил, стоит себе, и горя ему мало...

Пришел он в армию немного разболтанный и службу начал с мелких дисциплинарных проступков. В часы сна ухитрялся читать книжку, а потом клевал носом. И при этом явно рассчитывал на покровительство майора. Конечно, он нес наказание без всяких скидок. Пытался было Михаил разыгрывать оскорбленное достоинство, но, к чести его скажу, скоро застыдился и принял новые условия дружбы. Когда майор приходил в роту, их разделяла такая же дистанция, какая существовала для всех. Один раз даже пришлось Михаилу выслушать суровый выговор перед строем - все за те же злополучные пуговицы. Но получал он отпуск - и они на квартире майора резались в шахматы и вспоминали далекие дни...

Приходили трогательные и наивные письма от Мишиной матери. То она собиралась прислать сыну особенные валеные сапоги и просила по - свойски сделать ему поблажку - пусть носит. То спрашивала, нельзя ли устроить Мише отпуск. Командир прочитывал эти письма вслух и с удовольствием наблюдал, с каким жаром Миша нападал на них.

- ... Собственно, в этом весь смысл моей истории, - прервал рассказчик самого себя. - Вспомните хотя бы «Войну и мир» Толстого. В старой армии дружеские и родственные связи с начальником давали тепленькое местечко в штабе, тысячи ежедневных поблажек. У нас чувство личной дружбы неотделимо от общественного долга, и потому оно очищается от всего корыстного, волчьего, мародерского... Но, раз уж начал, доведу до конца...

... Часть, о которой идет речь, участвовала в боях у озера Хасан. Общую обстановку и ход событий вы все, конечно, помните. Японское правительство вдруг решило, будто жителям Манчжоу - Го необходима советская сопка Заозерная, чтобы молиться богу. Крупные соединения японской армии захватили клочок советской земли и немедленно возвели на нем бетонные укрепления, по-видимому... для богомолья. Уже японскому послу снилось, что ему преподносят сопку на тарелке с голубой каемкой, как говорил небезызвестный Остап Бендер. Но самураи не вымолили особых щедрот у советского неба. В небе появились наши бомбардировщики - и незадачливым «богомольцам» пришлось срочно читать отходную самим себе.

Остатки их потрепанных полчищ засели в бетонных норах и повели бешеный огонь по наступающим советским частям...

... Подразделение, в котором служил Миша, натолкнулось на особенно сильный огневой барьер. Японские снайперы и пулеметчики. используя преимущество своих укрепленных позиций, наносили чувствительные удары. И вот группа бойцов попросила разрешения пробраться в тыл к самураям. В группе был и Миша. Командир роты выбрал троих, но Михаилу как молодому еще бойцу отказал. Тогда Миша подполз к майору...

... Обстановка самая жаркая. Земля взъерошена, осенняя трава будто градом выбита, пули хоть и не летят роем, а, неосторожно покажись из - за прикрытия, - одна на твою долю всегда найдется...

- Товарищ майор, - сказал Миша, - разрешите принять участие в вылазке для подавления огнеточек врага.

Не знаю уж, колебался ли майор или что другое, но только он не ответил сразу, а сначала внимательно, насколько это возможно сделать в окопе, осмотрел бойца.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.