Слова «парус», «яхта» обычно у всех вызывают представление, которое можно выразить простой формулой: солнце, вода, ветерок. Формула привлекательная, и естественно, даже тот, кто ни разу не ступал на палубу яхты, хотя бы в качестве гостя, обязательно в разговоре скажет: «Чудесное дело...»

Но вода, воздух, солнце и без паруса, и на берегу, и на гребной шлюпке привлекательны. А что заставляет спортсмена-парусника спешить в свой клуб, когда дует резкий ветер, когда моросит скучный, холодный дождь, когда небо так основательно затянуто тучами, что и самая мысль о солнышке кажется безнадежной? Дома у меня долго не могли понять этого. Бывало, соберешься за город, в нашу Зеленую гавань, а мать или сестра удивляется:

- Ну, куда тебя несет? Ты посмотри, что на дворе делается! Вот уж охота пуще неволи: мокнуть, мерзнуть...

Мокнуть, мерзнуть, вообще говоря, особенного удовольствия никому не доставляет, это ясно; но есть в парусном спорте нечто, вознаграждающее и за промокшие ноги и за пальцы, окоченевшие на холодном ветру, когда они крепко держат шкот.

Вот об этом «нечто» я и буду рассказывать, в нем вся соль.

Итак, не ветерок, а ветер - крепкий, упрямый, злой, подстерегающий, налетающий внезапным шквалом. Не блистающая на солнце водяная гладь, а волны - серые, холодные, окатывающие палубу и команду. В такое время не разляжешься лениво, подставляя загару бока, - каждое движение должно быть быстрым, точным.

Вон из-за того мыска может ударить ветер. Вон там волны потемнели от мелкой ряби - признак набегающего шквала. Если опоздать на одну десятую долю секунды, не сделать то, что нужно, этот ветер сразу из слуги и помощника превратится в неприятеля. Он ударит в парус, крен перейдет ту границу, до которой руль слушается рулевого, и судно «ляжет», попросту говоря, - опрокинется.

Это, конечно, не смертельная опасность, вернее и вовсе не опасность. Вместе с опрокинувшейся яхтой тебя либо ветром прибьет к берегу либо кто-нибудь приведет на буксире, а там, выкачав воду и обсушив паруса, - снова в плавание.

Но если все это случится во время гонок, если ты отстаиваешь честь своего судна и своего клуба, тогда это опасность, потому что впереди те, кого ты должен догнать, а позади те, кому ни в коем случае нельзя давать возможности уйти вперед. И тогда каждый из нас думает: «Как бы не легло судно!» Не выкупаться страшно, а выйти из игры, проиграть гонку.

Как раз в такую сердитую погоду проходила осенью московская регата. Одну из дистанций регаты я шел в команде на «Галсе». Командиром был Евгений Гаркуш - хороший и смелый рулевой.

Ветер и ночью был сильный, а к утру разыгрался такой, что срывал белые гребешки у расходившихся волн.

Взяв один ряд рифов, чтобы уменьшить площадь паруса, мы вышли «на пробу». «Галс» сильно кренило, ветер жал его к воде, и скорость хода была небольшая. Значит, мало зарифились. Пришлось возвратиться в гавань. И тут еще раз мы почувствовали, что ветер нешуточный. Мы влетели в гавань «на фордевинд» - и сделали крутой поворот. «Галс» так накренился, что гик забороздил по воде. Пришлось опрометью взбираться на наветренный борт, чтоб выровнять судно.

Но вот взят еще один ряд рифов; чуть не вдвое уменьшился грот. В это время уже был дан старт судам класса «М-20», а нам - подготовительный сигнал. Выходить против сильного ветра было трудно. Одновременно отошло много судов, в гавани получилась невообразимая теснота. «Галс» стоял в глубине, и мы выбрались позже всех. Когда мы брали старт, наши главные конкуренты - «Варяг» и «Рубин» - уже скрывались за мыском. Очень досадно было! Рулевой приказал приготовить добавочный парус- спинакер: надо ведь догнать, во что бы то ни стало!

Когда подошли к мысу, увидели, что положение наше не так уж плохо: «Варяг» опрокинулся; с парусом, распростертым на воде, он напоминал намокшую бабочку.

Это была чудесная гонка! Скоро мы настигли «Рубин» и шли рядом, настойчиво отвоевывая метр за метром. Ветер стал еще крепче.

Мы сразу вырвались вперед, и ушли от «Рубина».

Вот уже виднеется вдали поворотный знак. Налетел сильный шквал. «Галс», словно пришпоренный, рванулся вперед. Он уже не плыл, а скользил по воде, как глиссер. Носовая часть судна была вся снаружи, весь корпус гудел от напряжения. Казалось, вот-вот яхта оторвется от воды и полетит. Мимо промелькнули две «М-20». Поворотный знак близко. Но на такой скорости, с таким ветром делать поворот - значит наверняка перевернуться и выйти из игры. Мы вынуждены были уйти дальше, к берегу, и, там поворачивать. На обратном пути нам пришлось туго. Легкий «Галс» шел плохо: он боролся со встречной волной, теряя скорость. Нас окатывало с ног до головы. А все же «Галс» пришел первым!

Другую дистанцию регаты я шел рулевым на «Торнадо». Пришел вторым.

Именно в этом напряжении, в ощущении борьбы, главное. Чем труднее, тем интереснее. Вот почему, собираясь в Зеленую гавань, никто из нас не справляется: нет ли дождя, не холодно ли?

Зимой двухметровая ледяная броня одевает водохранилище. Ну что ж, на то существует буер. На хорошем ветру он развивает скорость 80 километров в час. В Москве буерный сезон невелик - начало зимы, пока не ляжет снег, и конец ее, когда под горячим уже солнцем он оттаивает, а потом смерзнется в крепкий наст. Но это короткое время мы используем вовсю для тренировок и соревнований.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.