Щитнов расстрелял все свои патроны. Сломал полуавтомат, чтобы враг не мог им воспользоваться. Бросил в немцев все гранаты. Все, кроме одной. В эту последнюю гранату он вложил запал, поставил на боевой взвод, встряхнул и приложил гранату к груди, в которой билось пламенное и мужественное сердце. Он держал гранату крепко, отсчитывая про себя секунды, которые должны были пройти до взрыва. Наверное, немцы видели его - не могли не видеть - в эти секунды. Они видели лицо Щитнова - спокойное и величественное в своей решимости. И, наверное, им стала понятна тогда простая и непреложная истина: сколько бы ни длилась война, им не выиграть битвы. Они могут противопоставить нашим танкам свои танки, нашим самолетам - свои самолеты, нашим пушкам - свои пушки. Но силе нашего духа они не могут противопоставить ничего.

Немцы смогли подойти к шестерым храбрецам только тогда, когда все они были уже мертвы.

И над мертвыми они издевались.

Кинжалом они распороли Коробову щеку ото рта до виска.

Кузнецова они истыкали штыками. Кузнецов был уже мертв тогда. Это было видно по тому, что из колотых ран уже не текла кровь.

Мертвому Суслову они оторвали руку.

Поодаль от Суслова лежал Шабалин. С него была сорвана гимнастерка, а из полосатой краснофлотской тельняшки была выкроена тесаком звезда. Немцы кромсали тельняшку вместе с кожей, охваченные тупой и жуткой злобой, которую нельзя даже назвать звериной, потому что нет зверя, который был бы способен на подобную бессмысленную жестокость.

На шею Загородного они накинули петлю и волокли его тело по камням, через сугробы, по жесткому кустарнику, словно старались расплатиться с ним за тот страх, который пришлось им испытать в этой схватке. На этом пути оставались клочья изодранной о камни одежды, куски содранной кожи.

Моряки, которых Озеров привел к месту гибели своих боевых друзей, собрали обезображенные трупы и положили их на снегу близ той самой березовой рощи, где разведчики поджидали приближения врага.

Моряки смотрели на останки доблестных бойцов, чтобы навсегда запомнить и лохмотья кожи, что свисали с плеча Суслова, и страшные раны на теле Кузнецова в Коробова, чтобы запомнить извилистый след того страшного пути, по которому волокли труп Загородного, чтобы навсегда запомнить кровавую звезду, вырезанную на груди Шабалина.

- Память! Не измени никогда. Не позволяй нам стать добрыми а жалостливыми к врагу!...

Мы запомнили многое в эту войну и многому научились. И мы никогда не забудем тех разведчиков, что погибли в декабрьское утро на одной из заполярных безыменных высот.

Семеро вступили в бой против шестидесяти.

И семеро вышли победителями.

Они победили не только потому, что от немецкого отряда в шестьдесят человек после битвы осталось в живых не больше пятнадцати. Они восторжествовали над врагом, самой смертью своей доказав, что наш народ победить нельзя, ибо нет крепче силы, чем сила любви советского человека к великой земле своей.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.