Марьик внимательно присматривался к стаду. За эту ночь то тут, то там около матерей-важенок появились черные комочки - новорожденные телятки, пыжики. Совсем близко от Марьика важенка облизывала только что появившегося на свет теленка. Прошла, покосившись на пыжика, степенной походкой серая важенка-старуха. Брюхо у нее обвисло, крестец запал - она была похожа на бочку, поставленную на козлы.

- Эта сегодня или завтра родит, - определил Марьик.

Олени, меняя выписной участок, проходили мимо Марьика как войска мимо полководца. Стадо было упитанным, веселым. Марьик довольно улыбался. Он помнил, каким стадо досталось их бригаде: год назад это были выбракованные из других стад, больные, истощенные олени...

Вдруг в противоположном конце стада, где дежурил Ольци, раздался отчаянный крик. Крик этот знают оленеводы и олени. Крик этот значит: «Ко мне: волк!» Слов в нем нет. Это просто вопль, высокий, рассекающий тишину. Он начинается с низкой ноты и кончается дребезжащим, протяжным, затухающим визгом.

Олени, заслышав крик, со всех сторон бегут к человеку, собираются в кучу, под защиту пастуха.

- Ты-сармик!... - вздрогнул, насторожился и замер Марьик. Почему же Ольци не стреляет? Быстрым движением Марьик схватил хорей, упал на нарты и подъехал на своей упряжке к высокому крутому бугру. Поставив упряжку за бугор так, чтобы ее не было видно со стороны Ольци, пастух на животе подполз к краю бугра и оглядел все стадо.

Где же волк? Ага, вон там, должно быть...

Олени лились черным потоком по белому полю.

Волк шел долиной, меж бугров, прямо на Марьика.

Пастух сжал винтовку и втянул голову в плечи.

Зверь, растянув хвост, широким махом приближался к бугру. Пасть его была открыта, язык вывалился...

Расстояние сократилось до 10 - 15 саженей. Марьик прижался правой щекой к заиндевевшему прикладу, вытащил руки из рукавиц, поймал на мушку грудь зверя... В морозном воздухе сухо треснуло «пак!...» Волк передернулся на ходу всем телом, сделал несколько громадных прыжков и оказался грудь с грудью с Марьиком.

Винтовка упала в снег. Бить волка прикладом было поздно. Зверь сгреб Марьика а» левую ногу, которой в растерянности Марьик пнул нападающего в морду. В следующее мгновенье Марьик упал всем туловищем на волка, схватив одной рукой за ухо, другой за нижнюю челюсть той хваткой, которой он брал оленей, для того чтобы повалить на землю.

Зверь зарычал и бешено забился. Упираясь в Марьика когтистыми задними лапами, волк разорвал на нем маличную рубаху, но вырвать своей головы из железных рук пастуха не смог. Долго ли это продолжалось, кто знает. Наверное, очень недолго. Но у Марьика начали слабеть руки. Перехватиться руками за горло волка он не решался. Выпустить хоть на миг голову зверя - значит погибнуть... Слышал ли Ольци выстрел?

У самой своей груди Марьик видел оскаленную морду зверя с яростными желтоватыми зрачками глаз. Зверь хрипло дышал, перекатывая в горле скопившуюся слюну.

Руки Марьика совсем ослабели, еще несколько секунд - и зверь вырвется.

Тяжелый приклад винтовки крепко ударил по лобастой морде волка. В следующий момент острым тонким ножом Ольци нащупал сердце зверя.

Марьик разжал онемевшие руки. Волчья голова бессильно откинулась на бок. Это была матерая старая волчица со сточенными клыками.

- Ты-сармик хау (волк пропал), - как бы очнувшись от оцепенения, устало и безразлично обронил Марьик, переводя дух.

- Хау, - дрожащим голосом подтвердил Ольци.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.