- Подождем немного, - ответил Быков. - В случае чего, я поговорю с нашим импресарио.
Импресарио Родионыч за полчаса до начала полетов прибежал в ангар.
- Летим, - закричал он, - летим! Все места проданы!
Ветер усиливался.
- Придется отменить полет, - сказал Быков. - Того и гляди «фармашку» сломаешь.
Родионыч растерянно посмотрел на Быкова:
- Что вы? Ни в каком случае! Убьют, ей богу, убьют!
- А я не полечу, вот и все тут. Родионыч чуть не заплакал:
- Да мыслимое ли это дело? Что с публикой делаться будет...
- А если «фармашку» сломаю, лучше будет?
Это убедило Родионыча - он вышел к началу беговой дорожки вместе с Быковым и, заикаясь, закричал нараспев:
- Господа публика, по случаю плохой погоды полеты господина Быкова сегодня не состоятся!
Весь ипподром пришел в движение.
- Жулики, аферисты московские! - кричали в толпе. - Деньги обратно!
Напрасно импресарио старался перекричать толпу: ничто не помогало.
Быкову казалось, что пройдет еще минута, и вся толпа, заполнившая ипподром, ринется на аэроплан и разломает его на мелкие части. Он подошел ближе к «Фарману» и спиной прислонился к нему.
Полицмейстер, худой невысокий старик в очках, похожий на учителя латинского языка в классической гимназии, подошел к Быкову и сокрушенно развел руками:
- Ничего не поделаете, придется лететь.
- Но ведь это же нелепо. При таком ветре лучшие французские спортсмены не рискуют подниматься на воздух.
- Это уж ваше дело. Если не можете летать во время ветра, нечего устраивать такие сборища.
В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.