Алые полотнища набегали на сцену бесконечной живой волной: алые волны кипели, вспыхивали под. светом прожекторов, превращались в тугие борта сейнеров и мотоботов; потом мы увидим эти красные трепещущие вспышки полотен в окопах, в госпитале – на всем протяжении спектакля, во всех его пятнадцати эпизодах. Красный цвет для художников всегда символ – или трагический цвет боя, кровавого сражения, или торжествующий образ победы, любви.

Это всего лишь одна, но существенная деталь среди множества других, удачно найденных режиссером Грузинского государственного театра пантомимы Амираном Шаликашвили в новом спектакле «Малая земля», поставленном по одноименной книге Л. И. Брежнева.

Как родилась эта счастливая – теперь можно с уверенностью сказать, действительно счастливая мысль – поставить спектакль пантомимы «Малая земля»?

– Мы коллективно прочитали эту книгу, как только она вышла в свет, – рассказывает Амиран. – Она захватила нас высокой героикой, глубиной и обнаженностью мысли и чувства. И мы ощутили, что это, несомненно, будет страстным гимном героям при переложении на язык пантомимы, каким бы неожиданным ни казался на первый взгляд этот жанр для сценического воплощения «Малой земли».

Спектакли пантомимы всегда предельно лаконичны по внешним выразительным средствам: в них нет ни декораций, ни костюмов, ни драматического текста, ни голоса. Только пластика человеческого тела и немногие условные сценические аксессуары позволяют воссоздать на сцене трагический конфликт враждебных сил или противоборство страстей. Такая скупость средств и вместе с тем их повышенная экспрессивность, эмоциональность позволяют искусству пантомимы достигать высокой степени обобщенности: обычно спектакль пантомимы – это символ человеческого характера, мысли или чувства.

Но книга Л. И. Брежнева – произведение строго документальное, насыщенное наряду с авторскими размышлениями множеством жизненных ситуаций, боевых эпизодов. Герои книги – люди достоверные, взятые из жизни. Не станут ли противоречить друг другу документализм «Малой земли» и обобщенно символический язык пантомимы, которому доверено будет передать богатство содержания книги? Так думалось . актерам перед началом работы, потом – зрителям перед началом спектакля.

Но режиссерская смелость Шаликашвили оправдала себя. Сценическая основа спектакля, над которой, кстати сказать, режиссер работал более четырех месяцев, оказалась чрезвычайно благоприятной для театрального воплощения: настолько психологически достоверными были образы ее героев и подлинно драматичными события, такие великие и вечные чувства – любовь к Родине, к товарищам по оружию, радость победы и скорбь о погибших – одушевляли ее героев.

...Трепещут алые полотнища – и кажется, что окрасилась кровью вода в Цемесской бухте. Десант советских воинов шел к Малой земле, готовящейся отразить генеральное наступление гитлеровцев. На сцене – ощущение напряжения, близкого боя. Группа актеров скупо и вместе с тем динамично создает иллюзию тяжкого движения мотобота при переброске бойцов на берег. И вспоминаются слова из книги, почти текстуально воплощенные в пантомиме:

«Вскоре бот зашуршал по дну, и мы начали прыгать на берег. Резко зазвучали команды, бойцы сгружали ящики с боеприпасами, другие подхватывали их на плечи и бегом – тут подгонять не надо, огонь торопит – несли к укрытиям. Свалив груз, тотчас бежали обратно, все это под обстрелом, под грохот непрекращавшейся бомбежки. А с берега уже несли на носилках раненых. подготовленных к эвакуации, которых наше пополнение должно было сменить».

Близость сценария к тексту книги в этом случае, конечно, была важна – от этого спектакль только выиграл. Однако для искусства театральной пантомимы важнее та общая мысль, которая одушевляет спектакль, увлекает творческий коллектив, создавая предельно четкий и ясный рисунок игры и каждому актеру и труппе в целом.

Спектакль «Малая земля» решен в лирико-эпическом ключе. Реальные, памятные всему нашему народу трагические события, выраженные на сцене языком древнего бессловесного искусства, обрели непреходящее значение символа – символа борьбы народа против захватчиков, символа народной памяти. Трагичен эпизод – похороны главнокомандующего 18-й армии генерала К. Н. Леселидзе. Звучит грузинская народная песня, воины торжественно и скорбно несут меч погибшего командиpa. Даже в своем лаконизме композиция экспрессивна. Удивительное чувство меры – тот самый признак искусства, который был начертан древними грека ми в Дельфийском храме: «Мера важнее всего», – присущ всему спектаклю.

Вся труппа, все 26 человек – а каждому не больше 23 лет, как раз возраст тех самых героев, которых им предстояло сыграть, – вся труппа воодушевилась замыслом нового спектакля. Актеры гордились тем, что к бойцам грузинской национальности, в частности к командующему 18-й армией К. Н. Леселидзе, автор книги обращает высокие слова восхищения; героем одного из ярких эпизодов является Шалва Татарашвили, десантник, которому в день рождения его неразлучный друг Петр Верещагин подарил – по числу прожитых героем лет – 23 патрона, самый дорогой подарок накануне атаки. Так интернационализм, дружба народов, отраженные в книге, нашли свое воплощение и в содержании, в самой постановке спектакля.

Режиссер и актеры создали этот спектакль в радости и муках, поистине так. Каждый актер и к своей роли и к спектаклю в целом относился ревниво, влюбленно.«Малая земля» стала победой коллектива, спектаклем, подводившим итог десятилетнего творчества. «Это своего рода спектакль-штурм, – говорит режиссер, – мы штурмом взяли высоту зрелости в своём искусстве».

Танец тогда убедителен и интересен, когда его динамика рождается движением мысли, оправдывается глубиной душевного переживания героя. Наиболее сложным и ответственным в спектакле «Малая земля» оказался для режиссуры эпизод вручения партбилетов. Но заложенная в нем волнующая мысль дала возможность актерам создать экспрессивную сцену.

Да, он очень театрален, Амиран Шаликашвили. К прирожденной для каждого грузина артистичности прибавился семейный, традиционный профессионализм: дед Амирана был режиссером и актером в Тбилисском театре, работал со Станиславским; отец играл в Батумском театре. Наверное, этим объясняется разносторонняя одаренность Амирана: окончив театральное училище и институт, он занимался хореографией, вокалом, режиссурой, драматургией.

Сейчас на вопрос о том, как создавался спектакль «Малая земля», надо искать ответ в том, как создавался грузинский театр пантомимы, потому что спектакль – результат творческого пути театра. Даже тема «Малой земли» закономерна для него – определяющими в репертуаре театра всегда были спектакли героические: «Хиросима», «Освободите песню», посвященный Чили, «Последний звонок» – о Зине Портновой, героине Великой Отечественной войны. Искусство, высокое по содержанию и национальное по форме, – этот принцип с первых дней определил работу коллектива. Именно за эти спектакли в прошлом году режиссер и коллектив стали лауреатами премии Ленинского комсомола Грузии.

Из самодеятельной студии пантомимы, созданной А. Шаликашвили в 1965 году, был через пять лет создан театр при филармонии; два года назад он получил право на самостоятельность – стал Грузинским государственным театром пантомимы. Он первый и пока единственный в стране. Театр крепко, постоянно и во всем поддерживают Министерство культуры и ЦК комсомола Грузии.

Театр пантомимы подлинно народен и национален. Рожденное в глубине веков в разных странах – в Греции, Японии, Индии, – искусство пантомимы пришло с потешными людьми и петрушками на ярмарки Древней Руси, с бродячими комедиантами на площади Грузии. Народ, лишенный права на собственное слово, сумел выразить в искусстве мима свою боль, свой гнев и протест против порабощения; язык танца стал языком чувств; застывшая на лице актера маска безмолвия контрастировала с выразительной пластикой движений. Чувства простые и глубокие: любовь и ненависть, скорбь и радость – выражались предельно обнаженно, гиперболично.

Амиран Шаликашвили, создавший этот театр, стал в нем режиссером, драматургом, актером, художником. Он чрезвычайно бережно относится к народным традициям, умеет ценить сокровища народного искусства, насильно их не осовременивая. И, хотя прекрасно знает историю пантомимы разных стран и народов, не заимствует чужеземных традиций. Искусство Марселя Марсо, этого Пьеро XX века, он высоко ценит именно за то, что оно основано на французском народном миме, что актер использовал старое национальное наследие. талантливо подчинив его собственному творчеству. А потом... весь мир стал слепо, бездумно подражать искусству Марселя Марсо. По мнению Амирана Шаликашвили, современная европейская и американская пантомима обезличена: лишенная своей первоосновы – народной и героической патетики и лиризма, – она замкнулась на бытовых сценках, изощренном, но бесцельном психологизме.

Аплодисментами встретили зрители заключительный эпизод спектакля – «Бессмертие героев». Он как бы иллюстрирует слова автора, обращенные к советским воинам:

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.