– Вот то-то и оно, – сокрушался я. – И ведь не молодой в игрушки-то играть.

– Скоро семьдесят, – усмехнулся заведующий, – а только-только перестал на рысаках-то гонять. Говорят, будто круг для бегов разгородили.

– А для чего же опять Ермолаич Бабочку в соседний колхоз водил? – Я вспомнил словоохотливого утреннего собеседника. – Только сегодня он мне об этом говорил.

– Так вы и на конюшне побывали? – восхитился заведующий.

– А как же! Чтобы все было тик в тик. У нас насчет точности строго.

– Еще бы, – поддержал меня заведующий и цитнул: – Печать – самое острое оружие...

Мы с завом хлопнули друг друга по ладоням. Он пообещал сообщить о нашей встрече первому секретарю и заверил, что фельетон обсудят на бюро и сообщат о принятых мерах.

Вечером, преодолев ожесточенное сопротивление дежурной стенографистки Марии Михайловны, которая говорила, что она одна и поэтому не может принимать большие материалы по телефону, что лучше мне позвонить завтра утром, я продиктовал фельетон под названием «Рысак в командировке». На следующий день перед планеркой, которая начиналась в час, я позвонил в спортивную редакцию и поинтересовался у Фомина, получил ли он то, что заказывал.

– Старик! – заорал в трубке Фомин. – Я тебя поздравляю! За такие материалы мы будем ставить бюсты в редакционном коридоре!

– Прямо уж. – усомнился я, не очень-то доверяя хохмачу Фомину. – Посмотрим, что шеф скажет.

– Ладно, – согласился Фомин. – Я тебе сразу после планерки позвоню. Жди у аппарата.

Звонка из редакции в тот вечер не было. Это могло означать одно из двух: или шефу фельетон не понравился, или его дадут без правки. Через день я не выдержал, позвонил сам. Фомина в редакции не оказалось: он уехал на многодневную гонку велосипедистов по дорогам соцстран. Это сообщение мне не понравилось: где же я буду искать фельетон? Стенографистка сказала, что искать не надо, наоборот, фельетонисты сами ищут меня, и она тут же соединила с отделом.

– Ты чего же конвенцию нарушаешь? – строго спросил меня заведующий. – Пишешь фельетон, а адресуешь куда?! Знаешь, кто ты после этого? Ах. не знаешь. – И мне четко было объяснено. Уловив. видимо, в моем голосе уныние, старший фельетонный мастер продолжал: – Написано неплохо, шеф на планерке отдельные абзацы зачитывал, смешно. Но печатать обождем. Надо с Министерством сельского хозяйства посоветоваться. Знаешь, кто там лошадьми занимается? Правильно Буденный.

В августе подоспела пора идти в отпуск, и связь моя с редакцией оборвалась. Спустя месяц я вернулся домой и позвонил в отдел фельетонов. Заместитель заведующего сказал, что он отлично помнит мой фельетон и что на планерке, когда шеф его цитировал и всхохатывал, многие смеялись.

– Так в чем же дело?

– Хорошо смеется тот. кто смеется последним, – напомнил замзав крылатое изречение древних.

– Не понял. – признался я.

– Сейчас поймешь, – посулил фельетонист. – Ты что, не знаешь, что шеф теперь работает в другой газете?

Я неуверенно сказал:

– Иди ты разыгрывать! Ты же не хохмач Фомин.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.