«Цирк – это юность»

Наутро поехали с отцом на Сельскохозяйственную выставку, в Уголок юннатов. Я увидел просторный вольер, в котором гонялись наперегонки два пушистых медвежонка – Буркет и Дымка. Мог ли я тогда предполагать, что мой первый номер с этими медвежатами послужит в будущем основой для создания большого циркового аттракциона из тридцати мишек, аттракциона, который увидят свыше 40 миллионов зрителей в 37 странах мира!

Итак, забот у меня прибавилось. В первые же дни войны цирк, в котором я работал, эвакуировали на Урал, потом в Сибирь. Рабочих рук в пирке не хватало. Случалось работать и униформистом и даже помощником у одного из самых популярных артистов цирка, Эмиля Теодоровича Кио. Приходилось, согнувшись в три погибели, сидеть в «секретных» аппаратах, перелезать незаметно из одного ящика в другой. Я участвовал в трюке «Сжигание женщины», давал себя «распиливать» пополам электропилой, словом, постиг все тайны «черной и белой магии». Надо сказать, что Кио всегда требовал от своих ассистентов скрупулезной точности и предельного внимания. Помню, как один из участников аттракциона «Домик на окраине Парижа», видимо, по рассеянности открыл не ту дверь, которую следовало открыть. И публика увидела распластанных вдоль стенок и подвешенных к потолку «домика» людей. Зрители от души хохотали, а Кио убежал с манежа и за кулисами до хрипоты кричал на рассеянного помощника. Но такие ЧП случались у него крайне редко – может, два-три раза за всю его жизнь.

Ассистировал я тогда не только Кио, но и другим артистам. После представления шел репетировать с Вуркетом и Дымкой. Занятия вел в небольшой комнатенке при конюшне, которая представляла собой нечто среднее между столярно-слесарной мастерской и лавкой старьевщика: повсюду валялись гвозди, куски железа, бруски, инструменты, доски.... Среди этого хлама стояло мое детище – медвежий велосипед, смонтированный из двух старых. Это страшилище на колесах насмерть перепугало Буркета и Дымку. Они при первых же моих попытках усадить их на велосипед и привязать ремнями вырывались из рук, кусались и дико орали. Я выбивался из сил, но никак не мог заставить своих «артистов» не только прокатиться на велосипеде, но даже близко к нему подойти. Приучая сидеть в седле, буквально закармливал их сладостями, и так продолжалось до тех пор, пока Дымка однажды сама не вскочила в седло. Усевшись, она сразу же потянулась за сладким. Задние лапы Дымки были затянуты в башмаки, прикрепленные к педалям. Дымка ворчала, но твердо знала, что за каждый поворот педалей получит кусок сахара. Сначала педали крутил я сам, потом приучил к этому Дымку. Но самым трудным оказалось научить ее сохранять равновесие. Пришлось изготовить некое подобие коротких вожжей. Ими я помогал медведице держать руль и двигаться вперед; сам бегал перед велосипедом, тянул его по манежу и направлял. И вскоре – о радость! – Дымка перестала падать. Она «сообразила»: чтобы не упасть, следует поворачивать руль в ту сторону, куда наклонялся велосипед. С миской пахучего светлого меда я бегал перед Дымкой. Чувствуя ароматный запах и видя, как заветное лакомство от нее удаляется, она изо всех сил нажимала на педали. Я бегал и прямо и зигзагами, но Дымка следовала за мной по всем направлениям.

Скоро мои питомцы научились ходить на задних лапах, отдавать салют, «артистично» пить молоко из бутылок, делать стойку. Но для самостоятельного номера трюков было еще маловато. Однажды, гуляя в зоопарке, я остановился у клетки с медведем: косолапый, лежа на спине, перебрасывал с лапы на лапу бревно, иногда подбрасывая его вверх. У меня тут же родилась идея трюка – «медведь-антиподист».

Первым делом нужно было научить Буркета ложиться на спину, но как только я укладывал его, он начинал со мной бороться и частенько валил на пол. Поняв, что без специального приспособления мне Буркета на спину не уложить, я сколотил кресло-шезлонг. Медведь долго не мог понять, чего от него хотят, пугался кресла и однажды, вырываясь, разорвал намордник и вцепился зубами в руку. Я его не наказал: ведь укусил он меня не по злобе, а из чувства самозащиты. Забинтовав руку, я продолжал репетицию. Постепенно Буркет привык к креслу и уже позволял укладывать себя в него, а вскоре научился ложиться самостоятельно. Положив на его поднятые вверх лапы полутораметровое бревно, я поворачивал его и после каждого поворота кидал сладкоежке кусок сахара. Впоследствии Буркет научился крутить на задних лапах и бочку.

Перед самым началом войны отец прислал мне телеграмму, в которой сообщал, что переводится в Куйбышев, и предлагал работать вместе с ним на зоовыставке. Я, конечно, согласился, и 5 октября 1941 года на арене Куйбышевского цирка состоялся мой первый дебют. Должен признаться, что прошел он очень буднично, некоторые трюки звери выполняли неуверенно, оваций не было. Но с каждым днем выступления проходили все лучшее и лучше: в моей программе появлялись новые номера – медведи-борцы и медведи-боксеры.

В начале 1942 года пришла депеша из «Союзгосцирка»: организовать при передвижных зверинцах специальные бригады для обслуживания тружеников колхозов и совхозов. Так я со своими питомцами стал выступать перед механизаторами, хлопкоробами, рисоводами, чабанами... В конце 1944 года в Краснодарский цирк, где мы гастролировали, местные охотники принесли прямо из леса двух сосунков-медвежат. Они не умели даже ходить. Позже, в Ленинграде, я приобрел еще несколько1 медвежат, в том числе знаменитого Макса, с которым выступал многие годы.

– Да это же не медведь, а прирожденный комик! – воскликнул Михаил Николаевич Румянцев, знаменитый Карандаш, когда увидел добродушную морду весельчака Макса., забавлявшего всех своими смешными проделками, кувырканиями, ужимками. Макс был ужасный непоседа и добряк. Эти черты нравились Карандашу, ведь и он сам, несмотря на свой уже преклонный возраст, остается непоседой, неугомонным и веселым человеком. Популярность его поразительная – редко можно встретить человека, которому не был бы известен этот клоун. Гастроли Карандаша в том или ином городе сразу поднимают сборы, в цирке начинаются сплошные аншлаги. Карандашу немало лет, но я верю: он долго еще будет радовать нас великолепными шутками, репризами, клоунадами. Ведь как говорил А.П.Чехов: «Где талант – там нет старости».

Итак, с появлением Макса у меня стало б медведей, с которыми можно было создавать большой самостоятельный номер. Скажу сразу, что для создания аттракциона «Медвежий цирк» мне потребовалось почти двадцать лет. Дрессировка ведь не ремесло, а большое и сложное искусство. Чтобы дрессировать, мало только любить животных и быть смелым. Нужны глубокие знания основ теории и практики учения о безусловных и условных рефлексах, надо изучить повадку животных, их характер и нравы. Необходимо также быть терпеливым и настойчивым, уметь угадывать и улавливать оттенки настроения животных. Помню, когда я заявил, что научу медведя кататься на мотоцикле, некоторые коллеги по цирку подняли меня на смех. Я яге, присматриваясь к своим питомцам, даже зрительно представлял, как будет выглядеть – медведи на мотоциклах. Ведь мишки обладают великолепной двигательной способностью мышц, прекрасно видят пространство и обладают хорошим чувством баланса. Все это я узнал из книг, в которых кропотливо выискивал крупицы сведений о животных, о методах дрессировки, хотя сведений таких в то время было очень и очень мало. Постепенно мне удалось собрать о медведях буквально все. Ну, а с годами, с практикой и собственные познания все больше расширялись. Всем известно. что излюбленное медвежье лакомство – мед. Не меньше, чем медом, любят они полакомиться сгущенным молоком, джемом, повидлом, вареньем и прочими сладостями. Медведи часто болеют, но сами они прекрасные лекари и умеют заботиться о собственном здоровье. Смешные танцы, которые они исполняют перед едой, способствуют тому. чтобы лучше работал желудок.

Свой утренний туалет мишки совершают очень долго и старательно, вылизывая себя с головы до ног, укладывая волосок к волоску. Есть такие места на теле, до которых медведю трудно дотянуться. Но это не препятствие. Мишка смачивает лапу слюной и начинает азартно и сосредоточенно тереть трудно досягаемое место, урча и чавкая от удовольствия. Умывшись, медведь приступает к утренней зарядке. Бегает по клетке из угла в угол, все время набирая и гася скорость, или начинает подпрыгивать на месте сразу на четырех лапах. Если к концу «физкультурных» занятий не появится служитель с первым завтраком – хлеб, каша, овощи, молоко, – звери начинают громко реветь.

Молодые медведи, примерно до десяти лет. часто слепнут из-за резких перемен света: на конюшне, в клетках темно, а манеж ярко освещен. Взрослея же. медведи становятся более свирепыми – дают себя знать инстинкты лесных хищников. Поэтому основное правило в работе с ними – собранность, хладнокровие. осмотрительность. «Самое неприятное в работе с медведями. – говорил отец. – это то. что никогда не знаешь, когда и какой из них нападет на тебя. Так что смотри в оба».

Взявшись за дрессировку медведей, я постоянно делал открытия. Я узнал, к примеру, что медведя нельзя принудить сделать какой-то трюк. Он должен обязательно понять. Что от него требуют. Репетируя с медведем очередной трюк, ни в коем случае нельзя спешить – он обидится. Да, да, обидится и будет долго помнить эту обиду. А вот если он откровенно халтурит на манеже и его накажешь, как ни странно, – не обидится.

Новый аттракцион «Медвежий цирк» я готовил семь месяцев в творческом содружестве с известными цирковыми режиссерами Г. С. Венециановым и И. Б. Немчинским. С этими двумя «китами» циркового искусства были отрепетированы трюки «Медведи в рейнском колесе и «Медведи-роликобежцы». Пока для нового аттракциона готовились костюмы и реквизиты, я со своими питомцами вылетел на Дальний Восток. Там состоялась «обкатка» новой программы: потом она была показана и москвичам. Премьера Медвежьего цирка», состоявшаяся на Цветном бульваре 6 ноября 1949 года, имела шумный успех. Затем я отправился с гастролями по стране, а в 1956 году впервые выехал за границу.

Если сложить все дни и месяцы, проведенные на гастролях за рубежом, то получится несколько лет. Поэтому хотя бы вкратце расскажу о самом интересном и памятном.

Первые и самые длительные гастроли были по Бельгии. Франции и Англии. В Европе было ужасно холодно. Опустели улицы бельгийской столицы, пошли на убыль сборы в кинотеатрах, варьете, кафе. Директор Королевского цирка опасался нашего провала, но на первое представление прибыла королева Елизавета, хотя было известно, что она не любит цирка, предпочитая ему театр и симфоническую музыку. После премьеры меня пригласили к ней в ложу. «Я впервые вижу столь высокое искусство цирка. – сказала королева. – и искренне восхищена вашими артистами. Отныне я буду всегда посещать ваши представления». Эта похвала на другой же день была опубликована всеми газетами. И на нашу программу стало невозможно попасть. Билеты заказывались по телефону и телеграфу из Англии, Франции, ФРГ, Голландии, Швеции...

Во Франции мы выступали не в цирках, а на велодромах и в спортивных залах – они вмещали большее количество зрителей. На премьеру пришли известные деятели французской культуры: Рене Клер, Жерар Филипп. Жан Марэ и другие. С Жаном Марэ у нас сложились дружеские отношения. Оказалось, что в молодости он был артистом цирка – першевиком. Его интересовали трюки, от которых, как говорится, захватывало дух. Артист не пропускал ни одного нашего выступления, приходил за кулисы, советовался, общался с гимнастами, акробатами, эквилибристами.

Весь аттракцион «Медвежий цирк» в целом имел шумный успех, но все-таки больше всего за рубежом полюбились медведи-мотоциклисты.

В самом деле, медведи научились свободно управлять машинами: увеличивают и уменьшают скорость при помощи ручки газа, пользуются тормозами, включают и выключают фары, умеют пользоваться звуковым сигналом. В Японии произошла любопытная встреча с владельцами мотоциклетной фирмы «Тахацу». Придя за кулисы, они попросили показать им медведей-мотоциклистов, которые тут же были представлены. Убедившись, что это медведи, а не одетые в медвежьи шкуры люди, они спросили: «Филатов-сан, видимо, вы управляете мотоциклами с помощью радио?» «Ну что вы, – ответил я, – ни в коем случае». «Но это же невозможно, вы просто не хотите раскрывать свои профессиональные тайны». – настаивали гости. Что оставалось делать? Показал им наши мотоциклы. Поговорив между собой, они предложили – с извинениями, конечно, – заменить советские мотоциклы японскими. Я согласился, и через два дня уже на японских мотоциклах медведи отлично выполнили всю программу. Владельцы фирмы тут же подарили нам мотоциклы, а на другой день рядом с афишами о наших гастролях появились плакаты: «Мотоциклы фирмы «Тахацу» столь удобны и легки, что даже медведи быстро научились ездить на них».

Любимец всех медведь Таймур вместе со мной – я сидел в коляске – свободно разъезжал по улицам Лиссабона. Парижа, Рима, а медведица по кличке Девочка даже получила в ФРГ права на вождение мотоцикла. Об этом написали все западногерманские газеты. А случилось это вот как. В Штутгарте представления проходили в спортзале, расположенном в двенадцати километрах от города Как-то во время репетиции мои ассистенты не заметили проехавшую с арены за кулисы медведицу. А та, воспользовавшись тем. что двери на улицу были открыты, выехала на проходящую рядом автостраду и помчалась в Штутгарт. Спохватились мы, когда Девочка отъехала уже километров 5 – 7. Кинулись в погоню, сообщили о случившемся начальнику полицейского участка. Догнали медведицу уже перед самым въездом в город. Восхищенные ее мастерством, полицейские обратились к своему начальству с просьбой выдать медведице... международные права на вождение мотоцикла.

Конечно, советский цирк великолепен и по праву занимает ведущее место в мире. Однако и за рубежом есть подлинные корифеи манежа. Например, поражает высоким профессионализмом укротитель львов Херкес. английский дрессировщик тигров Джилберт Хоук. дрессировщик крокодилов Кара Кхавака. преспокойно кладущий свою голову в пасть любому из шести крокодилов. Но я испытал чувство глубокой печали, когда бесстрашный Херкес после исполнения номера, накинув на плечи халат, с кружкой в руке пошел в публику собирать пожертвования на кормление зверей. Такие случаи. когда артист выходит к зрителям за подаянием. приходилось за рубежом видеть часто. И уже совсем становилось не по себе, когда наблюдал, как некоторые дрессировщики доводят животных буквально до исступления, чтобы «выжать» из них все возможное и невозможное. В советском цирке такое отношение даже к хищникам не практикуется. Лично я никогда не прибегал к устрашающим или болевым приемам, не принуждал животное «работать» из-под палки. Для меня в дрессуре главным, определяющим всегда был уважительный подход к зверям, признание его звериной «личности» и использование его способностей, а не подавление их.