«Град, именем Тоболеск»

Вторым, но только в 1853 году, получил свободу Фонвизин.

В нагорной части Тобольска стоит одноэтажный деревянный дом с мезонином, на фасаде – мемориальная доска: «Здесь жил декабрист Михаил Александрович Фонвизин. 1845 – 1853». Но прибыл в город племянник автора «Недоросля» гораздо раньше: еще в 1838 году.

Офицер гвардии, Михаил Фонвизин с двадцати лет участвовал в сражениях, дрался с наполеоновскими захватчиками, получил чин генерал-майора, с которым и вышел в отставку. Нередко на его московской квартире собирались будущие декабристы. К моменту восстания Фонвизин формально уже не состоял членом тайного общества, но, безусловно, был очень близко связан с виднейшими его участниками. Да и мог ли Николай I простить отставному генералу такие, например, слова: «Самовластие между правлениями есть то же, что черный цвет между цветами, то есть – отсутствие света»? «Государственный преступник 3-го разряда», Фонвизин был осужден на 15 лет каторги (затем этот срок был снижен до 12).

«Во глубину сибирских руд» за мужем поехала и Наталья Дмитриевна Фонвизина. Самоотверженно и терпеливо несла она крест судьбы все годы заключения мужа...

Интересно, что высокий подвиг русских женщин, воспетый лирой Некрасова, был предварен задолго до этого Е. Рубановской, женой Александра Николаевича Радищева.

Более полугода, до июля 1791 года, жил в Тобольске по пути в Восточную Сибирь автор «Путешествия из Петербурга в Москву». Сюда и приехала с двумя малолетними детьми писателя Елизавета Рубановская, последовавшая за Радищевым в Илимский острог. Шесть лет она мужественно переносила тяготы ссылки, и надо же было так случиться, что умерла она на возвратном пути – именно в Тобольске, где и была похоронена. Долго и безуспешно искали затем ее могилу на городском кладбище. До сих пор никто этого не знает, есть только догадки...

Возвращаясь к рассказу о декабристах, следует вспомнить, что, кроме Фонвизиной, в Тобольске жила еще жена И. Анненкова – француженка Полина Гебль.

Прекрасные строки о женах декабристов оставил Достоевский.

11 января 1850 года в Тобольск, где находился тогда Главный приказ о ссыльных, привезли закованных в кандалы петрашевцев. Смотритель тобольского тюремного замка доносил тогда полицмейстеру: «Преступники Сергей Дуров, Федор Достоевский и Иван Ястржембский... приняты закованными в ножных кандалах и помещены на подсудном дворе в особой комнате отдельно от прочих арестованных».

В «Дневнике писателя» за 1873 год Достоевский вспоминал это время: «...В Тобольске, когда мы, в ожидании дальнейшей участи, сидели в остроге на пересыльном дворе, жены декабристов умолили смотрителя острога и устроили в квартире его тайное свидание с нами. Мы увидели этих великих страдалиц, добровольно последовавших за своими мужьями в Сибирь. Свидание продолжалось час».

А еще ранее, в письме брату Михаилу, Достоевский сообщал: «Хотелось бы мне очень подробнее поговорить о нашем шестидневном пребывании в Тобольске и о впечатлении, которое оно оставило. Но здесь не место. Скажу только, что участие и живейшая симпатия почти целым счастьем наградили нас. Ссыльные старого времени (т. е. не они, а жены их) заботились о нас, как о родне. Что за чудные души, испытанные 2 5-летним горем и самоотвержением! Мы видели их мельком, ибо нас держали строго. Но они присылали нам пищу, одежду, утешали и ободряли нас».

16 января петрашевцев повезли в Омск, в каторжную тюрьму. Фонвизины провожали Достоевского и Дурова за Иртыш. Достоевский увозил с собой Евангелие, подаренное ему в Тобольске: с книгой этой он не расставался ни в остроге, ни по возвращении в Петербург – так дорого было ему внимание декабристов.

Через своего знакомого А. Сулоцкого Фонвизины следили за пребыванием петрашевцев в Омске. Наталья Дмитриевна переписывалась непосредственно с Достоевским и спустя несколько лет. Не забыли его и Анненковы: они помогали писателю по выходе его из острога – перед определением солдатом Сибирского корпуса в Семипалатинске.

...Трагически закончил свою жизнь в Тобольске бывший князь Александр Петрович Барятинский. Близкий друг П. Пестеля, Барятинский возглавлял Тульчинскую управу декабристов. Сторонник республики, он «умышлял на цареубийство с назначением лица к свершению оного». Верховный уголовный суд приговорил «государственного преступника 1-го разряда» Александра Барятинского к смертной казни «отсечением головы».

Казнь была затем заменена на 20 лет каторги и вечное поселение.

В 1840 году Барятинский приехал в Тобольск, чтобы спустя несколько лет угаснуть. Служить поначалу декабристам запрещалось. Казенное пособие было ничтожно, и судьба ссыльных зависела преимущественно от того, какую помощь оказывали им родные или друзья в России. Философ и поэт, высоко одаренный человек, Барятинский влачил нищенское существование. После его смерти полиция составила опись вещей: несколько книг, холщовая рубашка да две пары носков были оценены в 11 рублей 3 копейки. Удивительная арифметика у полицейских, протокольная сухость и педантизм, от которых щемит сердце...

Печальны были слова И. Пущина: «Мы не на шутку заселяем сибирские кладбища... Редкий год, чтобы не было свежих могил». На руках Пущина, приехавшего в Тобольск из соседнего Ялуторовска, умирал его друг-лицеист Вильгельм Кюхельбекер.

«Государственный преступник 1-го разряда» Вильгельм Карлович Кюхельбекер стрелял на Сенатской площади в брата царя, Михаила. Снег подмочил порох, и пистолет дал осечку. Великий князь остался жив, и по его просьбе Николай I заменил смертную казнь Кюхельбекеру на 20 лет каторги и вечное поселение.

Весной 1846 года Вильгельм Карлович с женой и детьми получил разрешение переехать в Тобольск. Поэт был почти слеп, практически без средств. Его навещал Петр Павлович Ершов, читал ему стихи. Кюхельбекер плакал. Он пытается сочинять, но силы его на исходе. Об этом повествуют нам последние страницы романа Тынянова «Кюхля».

11 августа поэт скончался. Декабристы на руках отнесли гроб на Завальное кладбище. Согласно воле покойного, его похоронили рядом с могилой С. Краснокутского, члена Южного общества.