Чергинец вдруг рассмеялся. Громко так, весело. Мне даже на душе легче стало. Хорошо, что так умеют смеяться люди.

– Да, шучу я, шучу, конечно. А вот смотрите, что вам покажу.

Он быстрым шагом вышел в соседнюю комнату, взял какие-то листки с письменного стола и принес.

– Вот смотрите. В университете марксизма учусь: философия, политэкономия и прочее. Очень интересно, между прочим. Секретарь меня заставил, а теперь я жалею, что сам раньше не пошел. Вот эти листки из моего реферата. И тему я сам выбрал. Из длинного списка. Называется «Личность в социалистическом обществе». Вот прочтите фразу, я не ученый, конечно, где-то ее схватил, сам бы не придумал. Ну, прочтите.

Я прочел вслух для его удовольствия:

– Возрастание роли нравственных начал в регулировании отношений между людьми связано с усилением роли общественности, которой ныне предоставлена возможность решать вопросы, ранее входившие в компетенцию органов государства. Да, загнул.

Гордый собой, он аккуратно сложил листки.

– Об этом я давно думал, уж год, наверное. Как избрали меня – точно, год скоро будет. Так что насчет прокурора пошутил. Вы правы. Надо помочь. Мы же с вами и есть общественность.

– Тогда давай к делу. Слушаю твой вариант. Но это только вариант, да?

– Сами потом начнете с одного из таких же вариантов. Кто мог его толкнуть? Мать – родного сына? Хоть она и не заслуживает доброго слова, но не могла. Да и к чему ей это: воровать умеет и так. Я подумал тогда: не собирается ли Жуйчиха... это мать Пашки, Галина Курань... уезжать? Недавно она тут вышла замуж, в какой уж раз, не знаю. Но мысль, что она собралась уезжать, запала мне. По всему чувствовал: как торговать стала, как с соседками говорить. Я и подумал: а не замешан ли тут Сличко? Вдруг он живой? Я давно когда-то слышал, что ему большой срок дали. Но больше пятнадцати лет прошло, мог на свободу выйти. После освобождения Новоднепровска он ведь скрывался у нее в хате, прятался, пока не обнаружили. Только злая сила могла ее заставить пожертвовать сыном. Только очень сильная и очень злая. А такой силой вполне мог быть Сличко. Я и подумал: в последние два года не переписывалась ли она с ним? Спросил почтальоншу: нет, не приносила она от него писем.

– Выходит, прокурор прав. Ты хоть что-то знал о Сличко. А я, например, и фамилии такой никогда не слышал.

– Вы, доктор, иначе живете. Все больше с книгами и много такого знаете и слышали, чего мне никогда не услышать. А у меня, у нас, на Микитовке, столько всего у людей – готовые романы. И кажется, все про всех знаем. Был даже слух, что Сличко чудом расстрела избежал, люди думали: ему заменили длительным заключением. Что он бежал – узнал я вот от вас. Ну, значит, рассуждаю себе дальше: если она писем не получает, значит, он сам здесь.

– Вовсе это ничего не значит.

– Не спешите. Я вдруг вспомнил, что недавно встретил Гришку Малыху – он с Веркой Осмачко гуляет. Встретил я Гришку, а он ест селедку на улице прямо. Вы бы стали есть селедку на улице? В чем дело, спрашиваю. Да вот, говорит, день рождения пришел к Верке отпраздновать, вчера договорились, а сегодня в дом не пускают. Ждал он Верку, чтоб пойти с ней к нему. А в дом его не пустили. Я и вспомнил об этом, когда думал про магазин. Не пустили, потому что не хотели, чтобы кто-то о чем-то узнал. Или о ком-то. Так я решил, что Сличко тут, в Новоднепровске.

Тут уж и я не выдержал. Рассмеялся.

– Ну, ты даешь! Привалов знал, к кому за помощью обратиться. Поступай на юридический и прямиком в следователи.

– Смейтесь, смейтесь. А ведь он действительно тут оказался.

Сергей прошел к старомодному и потертому буфету, поставил на стол передо мной тарелку с хлебом, сковородку с остывшей яичницей, уже нарезанное сало, какой-то винегрет.

– Я ж с ночной смены. Еще не завтракал. Не откажите.

– Не откажу. Я тоже с ночной. С дежурства.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.