Недолговечно созданное на крови. Парадные сооружения Тимура стали вещественным свидетельством бесплодия жестокости. Возводившиеся не столько быстро, сколь торопливо, и не столь прочно, сколь роскошно, здания, были брошены на произвол судьбы и обветшали, растеряли кирпичи и уникальные детали облицовки. Уцелели лишь некоторые из них, и лишь стараниями незлопамятных потомков. Ныне отреставрирован и взят под бдительный присмотр величественный Гур Эмир. Лежит в развалинах мечеть Биби-Ханым, и реставраторы уже не первый год спасают ее от окончательного разрушения. Не ради памяти Тимура. Ради труда безвестных мастеров. Ради того, чтобы долго еще могли люди, едущие сюда со всех концов страны, любоваться нежными оттенками глазури и ювелирной изощренностью резьбы неповторимых шедевров зодчества.

У Самарканда долгая история – две с половиной тысячи лет. Время правления Тимура в этой истории лишь краткий эпизод. Но почему-то принято считать, что Самарканд – кровное детище Тимура.

Нет, Тимур не строил городов. Он строил в городах, уже построенных. И Самарканд построен не Тимуром.

Те, кто действительно построил Самарканд, строили просто город. Просто дома и просто улицы. Просто жилища для людей.

Строили два тысячелетия назад, строят сейчас. Строят такое, что Тимуру и не снилось. Дороги, но не для войны. Базары, но не для наживы. Великолепные дворцы, но не для знати. И «хижины», подобные дворцам, – пятиэтажные, с ажурными балконами, расписанные красочными фресками, изукрашенные мозаичными панно от крыши до фундамента. Из этих «хижин» для простонародья образовался ныне в Самарканде новый, с иголочки, жилой массив, названный древним словом Согдиана.

По Согдиане мы бродили с Владимиром Георгиевичем Лучининым, первым заместителем председателя Самаркандского горсовета, отвечающим именно за строительство города. Жилой массив казался мне огромным и обещал в ближайшем будущем стать еще больше, ибо на горизонте, за домами, в ослепительной голубизне маячили яркие – желтые, красные, оранжевые – башенные краны.

– Сколько же строек в Самарканде? – спросил я, вспомнив, что такие краны видел почти на каждой улице и даже в самом центре города.

– Мало, – сказал Лучинин. – Очень мало. Мы сдаем сейчас в год примерно восемьдесят – сто тысяч квадратных метров жилой площади. А нужно тысяч двести пятьдесят. Город растет как на дрожжах.

Город растет. В городе строятся заводы, два из которых чуть ли не крупнейшие в республике, – завод минеральных удобрений и домостроительный комбинат. Заводы требуют людей, а людям требуются современные квартиры. За последние годы вошли в городскую черту и стали частью Самарканда многие окрестные села и кишлаки – сельчане стали горожанами, и нужно их переселять из деревенских жилищ в городские.

– Кроме того, естественный прирост. Тысячи новых молодых семей. У нас. ведь, знаете, прекрасная рождаемость.

Город растет, и строить нужно много, быстро и, главное, по-новому. Город не может располагаться вширь до бесконечности, необходимо строить башни в двенадцать и шестнадцать этажей, может быть, и выше. Облик города и условия жизни в нем станут иными – и тут возникнут новые проблемы...

В архитектурном управлении горисполкома мне довелось присутствовать при споре – шло обсуждение проекта застройки нового микрорайона. Проекта, как мне показалось, превосходного. В нем были, в частности, двух-трехэтажные особняки, предназначавшиеся для одной семьи, или, точнее, родственного клана. А кланы в Средней Азии не редкость, один из них я видел сам. Однажды в Доме бракосочетаний чествовали «золотую пару», шагнувшую за полувековой рубеж совместной жизни. На торжество явилась вся семья – шестьдесят семь человек. Такой семье, конечно, нужен отдельный трехэтажный дом. Если семья живет коммуной.

Были в проекте и высотные дома, с виду обычные, но с необычной планировкой: каждой квартире придавался не балкон, не лоджия, а целый дворик площадью в семьдесят два квадратных метра. Для человека, выросшего в Самарканде, а для переселившегося из кишлака в особенности, это просто бесценный подарок. На любом этаже человек может вырастить сад.

Все это было замечательно – и спорно.

– Дорого, – выдвигали основной контрдовод противники проекта. – Рано. Не созрели мы для этого.

– Дорого, – соглашался автор. – По сравнению с пятиэтажками без лифта. Но окупится сторицей. Рано? Ничуть. Давно пора. Хотя бы в качестве эксперимента.

В старинной притче говорится, что человек должен построить дом... В городе Самарканде многие люди строят множество домов. Здесь есть высококвалифицированные строители, талантливые архитекторы, замечательные дизайнеры – творчество их корнями уходит в глубину веков, к «проворноруким» безымянным мастерам, строившим Самарканд до нашей эры.

А Тимур... Что ж, Тимур был, конечно, великим строителем. И Улугбек был великим строителем. И Ялангтуш-бий Бахадур, при котором построены два из трех медресе Регистана. И Ибрагим Тамгач-хан, строивший в Самарканде задолго до Тимура. И Мухаммед-хорезмшах... Все они были величайшими строителями. Гвоздя не вбившими собственноручно за всю жизнь.

«Ныне толпа кафиров в превосходных силах пришла для разграбления жилищ... Правитель, взимающий с нас подать, при появлении врага бежал... Кто примет на себя защиту и возьмет на себя ответственность перед знатными и простыми, чтобы мы также положили голову к его ногам и поступили к нему на службу?»

Абд-ар-Резак Самарканди, 1407 год.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.