Декабристы гвардейского экипажа

Арбузов отвечал в том же духе, и Бестужев сказал ему:

– Из сего я заключаю, что ты уже наэлектризован.

– Какая польза в электризме, если он в бездействии.

– Ежели ты действовать желаешь, так я тебя поздравляю, только чтобы был ты готов, – многозначительно произнес Бестужев.

Скоро Антон Арбузов послал к Николаю Бестужеву записку с просьбой о встрече, и они вновь говорили о тайном обществе.

27 ноября в день присяги наследнику, великому князю Константину Бестужев зашел к Арбузову, жившему в казармах Гвардейского экипажа, и вновь заговорил о том же.

– Я знаю про общество, но ежели не будет мне хотя поверхностно объявлено, в чем состоит оно, я действовать не буду, – ответил Арбузов.

Б самом начале декабря Бестужев пригласил его к Рылееву на совещание Северного общества.

Так установилась связь Общества Гвардейского экипажа с Северным обществом. «Беседы наши, – вспоминал А. П. Беляев о событиях, последовавших за смертью Александра I, – делались лихорадочными по волнению, которое возбуждало в нас ожидание чего-то. В это время Арбузов как-то вошел случайно в сношение с кем-то из членов общества, когда уже присягнули Константину, и тут он узнал, что давно уже существует тайное общество, которое имеет своих членов во всех полках гвардии, а также в армии...»

На совещаниях Северного общества в период междуцарствия Антон Арбузов ручался за 300 – 400 матросов, чем способствовал принятию решения о восстании. Руководители «северян» так и не узнали о том, что с приемом Арбузова к Северному обществу присоединилось Общество Гвардейского экипажа. Их удовлетворило обещание Арбузова вывести экипаж на площадь; внутренняя жизнь гвардейцев-моряков так и осталась тайной даже для участников восстания 14 декабря. Офицеры Гвардейского экипажа решили использовать события междуцарствия и начать действовать, руководствуясь сложившимися обстоятельствами. Вскоре после известия о смерти императора к Василию Дивову зашел лейтенант Акулов и сказал с явным неудовольствием:

– Вот ваши сочинители свободных стихов твердят: «Я ль буду в роковое время позорить гражданина сан», – а как пришло роковое время, так они и замолкли.

Дивов запомнил эти слова и задал такой же вопрос Александру Беляеву.

– Подождите, еще, может быть, и не ушло время, – отвечал тот.

...13 декабря Рылеев и его сподвижники получили известие о предстоящей на следующий день «переприсяге» и решили этим воспользоваться. В последние дни у них окончательно сложился план государственного переворота. В действиях 14 декабря морякам отводили видное место: Гвардейский флотский экипаж и Измайловский полк под руководством Якубовича, Бестужева и Арбузова должны были занять Зимний дворец и арестовать императорскую фамилию.

13 декабря Арбузов получил записку от Оболенского. Тот просил зайти к нему в 4 часа. У Оболенского Арбузов застал еще пятерых руководителей заговора. Рылеев и Оболенский сообщили Арбузову, что на следующий день назначена присяга, манифест о вступлении на престол Николая Павловича уже отпечатан.

– Что ж должно делать? – спросил Рылеева кто-то из офицеров.

– Собраться на Петровскую площадь...

Уходя от Оболенского, Рылеев попросил Арбузова заехать к нему в восьмом часу. Вечером Рылеев еще раз напомнил Арбузову о предстоящем сборе на Петровской (Сенатской) площади, и Арбузов ответил, что он ручается за Гвардейский экипаж.

Вечером 13 декабря на квартире Беляевых в доме у Калинкина моста собрались братья Беляевы, Дивов и братья Бодиско. Потом появился Антон Арбузов, приехавший с совещания у Рылеева.

– Господа, – обратился он ко всем, – зная ваш образ мыслей, кажется, я могу говорить с вами открыто. Завтра, вы знаете, будет присяга: мы не должны присягать и приготовим к сему и роты. Завтра, когда люди откажутся от присяги, пользуясь сим, выведем роты на Петровскую площадь, где уж будут все полки, и там принудим Сенат утвердить составленную давно уже конституцию, чтобы ограничить государя.