Не глядя на часы

Первая медицинская комиссия – а сколько их потом было! – в Ленинграде. Отправились мы туда вместе с давним другом Василием Куцем. В себе я почему-то не был уверен, а в том, что он пройдет, не сомневался: крепкого здоровья был парень. Но получилось все наоборот: Васю отправили обратно в часть, а я получил первый проходной балл.

И вот Звездный, городок. Начало совершенно новой жизни. Начало, как и положено, с «крещения». От основанной Алексеем Леоновым газеты «Нептун» здесь началась традиция, позаимствованная у моряков при переходе экватора. Нептуном нарядился Юрий Гагарин. Обратился он к нам с трогательной и смешной речью, а потом мы, новички, по его команде полетели в бассейн. Выло это в 1965 году. До моего первого космического полета оставалось целых восемь лет. Первые два из них – школа первоначального обучения космонавта. Знакомство с основами космической техники, изучение множества новых научных и технических дисциплин, получение того фундамента знаний и навыков, на котором формируется профессионализм космонавта и строится подготовка уже к конкретным полетам, на конкретной космической машине. С каждым годом к представителям нашей профессии предъявляются все более строгие требования. Мы должны не только просто знать корабль или станцию, но чувствовать весь этот сложнейший механизм сердцем, клетками. Не случайно космический полет в технической документации именуется ЛКИ – летно-конструкторскими испытаниями. Космонавт-исследователь, космонавт-испытатель. Тебе доверяется сложнейшая и дорогостоящая техника, ты должен полностью использовать ее возможности, должен после полета дать глубокое и квалифицированное заключение об особенностях и тонкостях работы систем и приборов, разобраться в причинах возможных отказов или неисправностей, должен дать рекомендации по дальнейшему использованию всей этой техники. Не случайно мы сейчас все больше участвуем в процессах создания космической техники буквально на всех этапах. Не случайно и дежурим в Центре управления полетом, активно помогая работе своих товарищей на орбите. Это наша повседневность. Трудная, подчас утомительная, но столь же и увлекательная.

И вот первый старт в космос. Я назначен командиром космического корабля «Союз-13». Надо сказать, что если бы кто-то решил нарисовать некий геральдический знак программы того полета, то непременно изобразил бы телескоп и звезды. Да, главной целевой задачей полета было исследование ультрафиолетового излучения далеких звезд и созвездий с помощью установленного на борту корабля специального космического телескопа «Орион-2», сложнейшего инструмента, разработанного армянскими учеными. «Орион-2» отлично перенес тряску и перегрузки на участке выведения корабля на орбиту и с высочайшей степенью точности наводился на заданные светила, обеспечивая получение столь желанных для астрофизической науки спектрограмм.

Надо сказать, что астрофизика стала для меня серьезным и трудоемким этапом подготовки к полету. Вместе с Валентином Лебедевым мы не раз выезжали в Армению, где на «живом» телескопе овладевали всеми тонкостями работы с инструментом. Много занимались теорией, много читали, как говорится, для себя, что, впрочем, тоже оказалось нужным и для работы и для общего развития. Ну, разве может оставить кого-нибудь равнодушным книга И. Шкловского «Вселенная. Жизнь. Разум»?! Нас порой высокопарно называют «покорителями Вселенной». Мне лично это не очень нравится. Мы лишь помогаем исследовать околоземной космос. Мы испытатели. А хорошая книга о тайнах Вселенной – это всегда интересно.

И все же еще интересней самому увидеть этот огромный и безбрежный космический мир из иллюминатора корабля. Да, о необыкновенных пейзажах космоса уже столько сказано и написано, что добавить тут нечего. Скажу лишь, что вот уже третий космический полет позади, но к этим картинам и краскам привыкнуть невозможно.

Восемь дней продолжался полет «Союза-13». Мы получили множество спектрограмм, обработка их заняла несколько лет и полностью до сих пор не закончена. По этим спектрограммам ученым удалось обнаружить новые явления в мире звездной материи, что имеет большое значение как для изучения самих звезд, так и природы вещества в целом.

Отдыхать после полета практически было некогда. Предстояла новая большая работа по программе ДОС – долговременной орбитальной станции.

Оглядываясь сейчас на те полтора года, что предшествовали моему второму старту в космос, я практически ничего не могу вспомнить, кроме работы с документацией, занятий в классах, на тренажерах и многого другого, связанного единым понятием – подготовка. Она занимала все время – с раннего утра до позднего вечера, почти не оставляя ни часа на то, что зовется личной жизнью. Однако, быть может, эта тяжелая, но любимая работа и есть личная жизнь?! Когда меня спрашивают: «Что самое тяжелое в твоей профессии?» – я искренне отвечаю: «Подготовка». Да, двухмесячная повседневная работа на орбите, в невесомости и замкнутом пространстве – в условиях, против которых, казалось, должна протестовать сама биологическая сущность человека, – кажется легче подготовки, хотя и это не сахар. Но и не такое выдерживали люди. Мы с Виталием Севастьяновым тоже знали – выдержим. Верили в это. Особенно после того, как вынесли весь груз подготовки и десятков предполетных экзаменов.

Едва ли не самый трудный и напряженный период всей программы работы на ДОС выпадает на первые дни. Ты еще только осваиваешься, только привыкаешь к безопорности тела и движений, как на вторые сутки после старта – стыковка. Невозможно отрешиться от мысли, что это – самое ответственное, что это ключ ко всей дальнейшей работе. Не состыкуешься – встречай и прости, Земля, своего неудачника.

Не буду описывать, как мы состыковались. Скажу лишь, что через два часа после того, как на пульте у нас загорелся транспарант «Есть захват» и мы с Виталием занимались проверкой герметичности стыка, я успел три раза заснуть. Сил больше не оставалось.

Часто спрашивают: какие все-таки эксперименты из проделанных вами наиболее важны? Искренне теряюсь. Потому что десятки штатных экспериментов, включенных в программу орбитальной станции, прошли тщательный, если хотите, конкурсный отбор. Но в первую очередь проводятся лишь самые необходимые.

Ну а вопрос о самых любимых, самых увлекательных экспериментах? Это уже другое дело. Вот, например, работа с солнечным телескопом – четырехметровым оптическим инструментом, позволяющим получать такие результаты, такие спектрограммы солнечных вспышек, флоккул, протуберанцев, что с Земли недостижимы: мешает пелена земной атмосферы, пусть даже самой чистой и прозрачной.

Конечно, когда работаешь с солнечным телескопом, всегда помнишь: Солнце дает жизнь Земле, от его активности зависят и всхожесть семян, и здоровье людей, и климат планеты, и многое-многое другое. С каждым годом обнаруживаются все новые и подчас совершенно парадоксальные связи всевозможных явлений в живой и неживой природе с солнечной активностью. И вот орбитальный солнечный телескоп – в твоих руках. И ты можешь помочь ученым разобраться в причудах и капризах светила. И не только ученым – всем людям.

Сколько забот было с этим Солнцем! Однажды оно даже сорвало запланированную программу полета. Надо сказать; что одновременно с нами его держали на прицеле ученые в Крымской астрофизической обсерватории, где разрабатывался и создавался орбитальный телескоп. Была в тот год в Крыму ясная и безоблачная.погода, и астрофизики все время вели наблюдения за светилом. И вот недалеко от центра солнечного диска ученые увидели зарождение активной области. На другой день активность усилилась, появились небольшие вспышки. Откладывать нашу работу на борту было нельзя: активность могла не только ослабнуть, но уже на следующий день должна была скрыться за лимбом Солнца – из-за его вращения. Руководители полета по просьбе астрофизиков приняли решение отменить все назначенные на этот день эксперименту, чтобы только мы могли спокойно работать с солнечным телескопом.

Позже мы с Виталием Севастьяновым узнали, что в Центр управления полетом передали из Крымской обсерватории: «В 10 часов московского времени зафиксирована вспышка. Срочно сообщите об этом экипажу». Но сообщать нам уже необходимости не было: за семь минут до этого мы и сами обнаружили вспышку. Быстро стабилизировали станцию в пространстве, навели нужный участок активной области на цель спектрографа, выбрали необходимый режим съемки и не упустили ничего интересного.

Директор Крымской астрофизической обсерватории, выдающийся ученый-«солнечник», академик Андрей Борисович Северный сказал позднее, что находись он сам на борту станции, то даже при наличии специальной технической подготовки космонавта не смог бы действовать лучше.

В середине нашего полета руководство приняло решение: ежедневно выделять время для экспериментов по нашему собственному усмотрению, то есть время как бы на «свободную охоту». Программа стала более гибкой, открылись широкие возможности для работы творческой. И это принесло свои плоды.

Однажды мы обнаружили удивительное и малоизученное явление природы – серебристые облака. Они образуются на высоте 80 – 90 километров над Землей, их детальных исследований из космоса никто не выполнял, а с Земли это делать трудно.

Облака висели несколько дней, причем огромным кольцевым образованием - случай редкостный. И мы не теряли времени. В заданные моменты точно разворачивали и выводили станцию объективами аппаратуры на облака и проводили съемку разнообразными приборами. Результаты были получены хорошие.

Или полярные сияния. Их исследования очень важны для изучения природы атмосферы, а также магнитного поля Земли. Когда мы их обнаружили, тут же запросили разрешение Центра провести комплексные исследования, причем сделали это впервые в мировой практике космических полетов.