Шклов – обычный райцентр, каких в Белоруссии немало. Правда, есть у города своя история, уходящая чуть ли не в средневековье, есть, пусть скромная, но своя промышленность, представленная двумя предприятиями – бумажной фабрикой и льнозаводом, есть совсем даже неплохой универмаг, гостиница, ГПТУ, три средние школы, Дом быта – словом, все, что положено иметь райцентру. Анна Вертиховская знала о нашем приезде и ждала в школе. Мы пошли в методкабинет (пионерская комната была на ремонте), но шли очень долго: началась перемена, и через каждые десять шагов Анну останавливали дети, о чем-то спрашивали ее, что-то ей рассказывали. Она смущалась, извинялась перед нами за своих подопечных, видимо, ее беспокоило, что мы усмотрим в этом проявление недисциплинированности школьников. Мы добрались до методкабинета только после звонка на очередной урок, сели, попросили Анну рассказать о себе. Она переспросила: «Биографию?» Ну пусть так – «биографию».

В гостинице я прочитал записанную биографию Анны. Сопоставив некоторые факты, я вдруг подумал о том, что далеко не все в ее жизни так уж понятно и вытекает одно из другого. На отдельном листке записал несколько вопросов для себя. Понял, что, не получив на них ответ, писать не смогу. Итак, первый и главный вопрос: почему Вертиховская поехала работать в дальнюю Плещицкую школу, а не осталась в Шклове?

Анна с детства мечтала стать педагогом, даже в уличных играх всегда просила товарищей уступить ей место учительницы. Получив, аттестат зрелости, она поступала на филфак в Могилевский пединститут. Не прошла по конкурсу. Вернулась в Шклов. Надо было устраиваться работать по специальности, чтобы на следующий год иметь больше шансов стать заочницей. Впрочем, она и не представляла свою дальнейшую жизнь без работы с детьми.

В ту пору ее мама была уже очень серьезно больна, ей требовался уход. Отец-инвалид Великой Отечественной войны, хотя и работал, тоже все чаще жаловался на здоровье. Тут Анне вроде бы повезло – предложили работать лаборантом в одной из школ города, и от дома близко, и по специальности. А она отказалась, это было не то, о чем мечтала. Тогда ей взялись помочь в райкоме комсомола, где Вертиховскую хорошо знали, долгое время она была в пионерском, а потом в комсомольском активе школы.

– Мы посоветовали Анне поработать некоторое время лаборантом, чтобы потом перевести ее на должность старшей пионерской вожатой, была такая возможность, скоро должна была освободиться ставка в одной из школ, – рассказывал мне на следующий день первый секретарь райкома Владимир Клюйко.

– Как же она все-таки попала в Плещицы?

– Сама попросилась. Узнала, что там срочно нужен вожатый, и поехала. Захотела себя попробовать в трудном и нужном деле. По большому счету она, конечно, была права, найти хорошего вожатого в городскую школу легче, чем в сельскую, но по-человечески Анну поначалу многие не поняли. Ведь дома оставалась больная мать, и все заботы должны были лечь на плечи отца...

Вот ведь как, с одной стороны, выходит – Анна поступила правильно, выбрав Плещицы, с другой – не было ли это решение жестоким по отношению к родителям? Нет, не было. Эта хрупкая на вид девушка нашла в себе силы работать больше чем добросовестно и три-четыре раза в неделю ездить домой (от Плещицы до Шклова 25 километров по шоссе на попутных машинах и 4 километра пешком), чтобы ухаживать за матерью, готовить обеды и прочее. Она выезжала в 6 – 7 часов вечера, в 9 при благоприятных обстоятельствах была дома, а в 5 утра следующего дня уезжала в Плещицы. И так два года.

Она вообще может произвести впечатление человека слишком реалистичного, потому что не строит воздушных замков, не пытается увлечь детей заманчивой, но неконкретной идеей, которую не в силах будет воплотить вместе с ними в жизнь. Ее идеи основаны на точном понимании возможностей, и каждому слову Вертиховской дети верят безоговорочно. Я далек от того, чтобы исследовать методологию ее работы как пионервожатой. Но познакомиться с самими принципами ее подхода к делу, думается, интересно. Так вот, принцип первый – в большинстве долговременных акций, организованных вожатым, важен не только их результат, сколько сам процесс их осуществления. Потому что воспитательный момент заложен именно в нем.

Пример. В Плещицкой школе не было музея. Анну никто не принуждал изобретать что-то в этом роде. Но музей школе нужен – как импульс воспитания в детях нравственных качеств, генератор развития природной любознательности. И вот на одном из заседаний совета дружины было решено создать свой Ленинский музей, что в условиях сельской школы совсем непросто. Правда, дело можно было значительно облегчить, если идти проторенным путем... Анна предложила отказаться от традиционного подхода, посоветовав пионерам создать музей своими руками. «Пусть каждый из школьников принесет в музей хотя бы один экспонат и расскажет его историю», – сказала она. Дружина поддержала своего вожатого. Так начался поход в Лениниану.

Первым экспонатом школьного музея стала любительская фотография, сделанная в тридцатых годах в Горках. Дедушкой одного из учеников. Пожелтевшая, с обломанным краем, она хранила отпечаток живой человеческой судьбы. Автор, плещицкий колхозник, попал в Москву как передовик сельского труда и в свой единственный свободный день съездил в Горки со стареньким фотоаппаратом, которым и снимать-то толком не мог. Без малого полвека хранился снимок в семейном альбоме как наиценнейшая реликвия и вот попал в школьный музей вместе со своей историей. Потом случайно обнаружилась в деревне одна из первых книг о Ленине, пережившая в Плещицах фашистскую оккупацию, старая фоторепродукция. Все это принесли в школу сами ребята. Они же без подсказки взрослых написали в Ульяновск и попросили пионеров города рассказать им о школе и городе, где прошли детство и юность Ленина. А вскоре кто-то вспомнил про своих родственников в Ленинграде, и им тоже отправили коллективное письмо с просьбой прислать «что-нибудь про Ленина».

И люди откликались, в белорусскую деревню приходили почтовые посылки. Каждому вновь приобретенному экспонату в Плещицах радовались все, от первоклашки до директора школы. Но самое ценное в этом: дети, а с ними взрослые заново познавали величайшую из человеческих судеб через свои открытия, поиск, через судьбы сотен других людей. Знания, почерпнутые в процессе создания музея, закреплялись в памяти ребят накрепко.

Вспоминая тот период из биографии Вертиховскои, я хочу рассказать еще одну короткую историю, которую можно было бы назвать историей про старые окопы. Началась она с того, что однажды ее отозвали в сторону шестиклассники и под большим секретом доверили свою тайну. Неподалеку от берега Днепра ребята наткнулись на старые военные окопы. В воскресенье они собираются туда опять, хотят поискать гильзы. Могут взять Анну с собой, если она их не выдаст. Она с радостью согласилась. Идти было порядочно, поэтому вышли рано, захватив с собой картошки, хлеба, несколько лопат. Добрались до места без приключений. Берег там был отлогий, деревья подступали почти к самой реке. Меж ними вилась лента окопов, по обеим сторонам которых круглились воронки от разрывов.

Анна работала вместе с ребятами, откалывая глинистые комья от бортиков окопов. Вскоре они обнаружили солдатский котелок с разорванной осколком стенкой, следом за ним пустой автоматный диск, гильзы, алюминиевый портсигар с нацарапанной надписью «Егорушкин». Анна остановила ребят:

– Кто из вас знает что-нибудь про бой, который здесь был?.. Никто. Значит, мы делаем пустое дело. Давайте сначала все выясним, найдем тех, кто здесь воевал. Потом решим, что делать дальше.

– Как найдем, где?

– Подумайте, это ваша тайна, вы нашли окопы... – В этом сказался еще один ее принцип – взрослые должны уступать лидерство ребятам в коллективном деле.

И мальчишки, которые доверили вожатому свой секрет, решили найти участников переправы, хотя бы им пришлось для этого ехать в Москву. Они обошли местных жителей, помнивших тот бой за Днепр, съездили в облвоенкомат, дважды побывали в областном музее. На секретных совещаниях в пионерской комнате в тот период из взрослых разрешалось присутствовать только Анне: Наконец, участники боев за Днепр были найдены, их привезли в Плещицы, привели к тем окопам на берегу и пригласили туда же всю школу. Этот день стал уроком истории для сотен юных граждан, который организовали их же товарищи.

За два года, что проработала Анна Вертиховская в Плещицах, ее мечта стать педагогом не ослабла, хотя на этом отрезке ее биографии встречались не только розы, но и тернии. Больше того, мечта ее как бы даже материализовалась, она поступила на заочное отделение филфака, приобрела необходимый педагогический опыт. В то же время Анна поняла, что расстаться с работой вожатого будет для нее невосполнимой потерей.

И вот тут давайте на некоторое время отвлечемся от персональной судьбы Анны Вертиховской и поразмышляем о некоторых тенденциях. Да, что греха таить, есть такое мнение – статус педагога выше статуса вожатого. Это в общем. Может быть, и поэтому тоже многие из вожатых смотрят на свою работу как на временную, переходную.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.