Час вершины

– Получив кислород и горячее питье, мы ожили, – вспоминает Мысловский. – Решили, что сможем сами потихонечку спускаться дальше. А Бершов и Туркевич в хорошем темпе, уже ночью, при луне, дошли до вер шины. Потом они догнали нас, и мы вместе продолжили спуск. Когда были уже в 4 – 5 веревках от лагеря (длина веревки около сорока метров), луна зашла в облака и наступила непроглядная темень. Здесь-то я и обморозил пальцы. У меня не было возможности думать, как избежать этого. Ведь мы должны были в полной темноте, на ощупь, найти дорогу к пятому лагерю. Если бы стали ждать, когда взойдет солнце, наверняка все обморозились бы. Холод был приличный да еще с ветерком...

После 22 часов непрерывной работы Мысловский и Балыбердин наконец спустились в пятый лагерь. Для Балыбердина все трудности на этом практически закончились. Для Мысловского же только начались... Спускаться с обмороженными руками по веревкам было очень вольно. Эдуард, конечно, мог сказать, что не в состоянии идти сам. Но тогда альпинистам пришлось бы нести его на себе, а это было невероятно трудно. Поэтому он промолчал. До первого лагеря Мысловский спускался еще двое суток. Прошел почти 80 веревок. На веревке – четыре крюка. У каждого надо перестегнуться, а для этого нужно дважды нажать на карабин, потом взять веревку, зажать в руке и сделать очередной шаг. А к тому времени у него уже лопнули волдыри на правой руке...

– Я спустился вниз, – вспоминает Мысловский, – сея на камень, не веря себе, что все позади, и ощущая какую- то необыкновенную легкость во всем теле, может быть, потому, что похудел за время восхождения на 16 килограммов... Ко мне подошел Сережа Бершов: «Ну что? Очень болят руки?» «Да нет, – ответил я. – Терпимо. Но... была мечта, а теперь ее нет. Поднялись на Эверест – и будто что-то потеряли».

Ерванд Ильинский, двукратный чемпион страны, заслуженный тренер СССР, работник спортивного клуба Среднеазиатского военного округа, и Сергей Чепчев, двукратный чемпион СССР, геолог Йетысуйской геологоразведочной экспедиции, не взошли на Эверест. Поднявшись до пятого лагеря (8500 метров), они отказались от штурма, поскольку было, решено: они должны сопровождать вниз своих земляков-алмаатинцев, двукратных чемпионов страны Казбека Валиева, старшего инженера Института сейсмологии АН Казахской ССР, и Валерия Хрищатого, старшего инженера института «Казгипроводхоз», которые покорили Эверест в час пятьдесят минут восьмого мая.

Подняться на Эверест. Добавить к своему росту еще 8848 метров и взглянуть вниз, на другие вершины, стремительно теряющие высоту по мере удаления от высочайшего пика мира. Они ждали этого момента 10, 15, 20 лет, все годы, в течение которых занимались альпинизмом...

Валиев и Хрищатый пытались подняться на вершину утром седьмого. Но на гребне их встретил ураганный ветер. Через полтора часа после выхода из лагеря они вынуждены были вернуться. На штурм пошли ночью. Ветер стих, с востока поднималась невидная им луна, высвечивая низкие, с огромной скоростью мчавшиеся над ними облака...

До этого они десять лет ходили в одной связке.

– И когда мы наконец поднялись, – замечает Валерий, – я подумал (уверен, такая мысль промелькнула и у Казбека): вот он, Эверест, в общем-то обыкновенная вершина.

Хрищатый решил собрать камни на память. И побежал вниз. Но там не было осыпи, рядом был край, отвесно уходивший вниз, в черноту. Хрищатый вернулся, пошел в другую сторону. И здесь, не выбирая, нагреб полный рюкзак. И сразу же почувствовал: надо уходить – холод пронизывал насквозь. Потом, в Москве, я спрашивал Хрищатого, какие козни приготовил альпинистам Эверест во время восхождения. Валерий, как мне показалось, даже слегка обиделся, услышав такое. Как, мол, я мог заподозрить Эверест в коварстве?

– Гора, она хотя и бездушная и суровая, не скрывает от тебя ничего, – говорил Валерий. – И если ты проглядел опасность – значит, сам виноват. Если пошел на запланированный риск и что-то у тебя не получилось – пеняй на себя, ты все знал заранее.

Поначалу гора проверила альпинистов, когда они проходили ледопад Кхумбу на высоте около 6000 метров. Там не было особых технических сложностей. Но спортсменов не покидало ощущение, что сейчас все уедет из-под ног или же на голову свалится кубометр льда. Скорость ледопада Кхумбу один метр в сутки, однако трещины разрываются совершенно неожиданно, а на отдельных участках столь же внезапно начинает падать лед. Абсолютно безопасного пути через ледопад не было.

В первый раз Валиев и Хрищатый слегка обморозили лица, еще не доходя до первого лагеря на высоте 6500 метров.

– И откуда там ветер брался – понять не могу, – вспоминал Валерий. – Замкнутый цирк, а ветер со снегом так и хлещут. Ну, и на гребне 8500 нас здорово потрепало».

Когда альпинисты спускались, Эверест подарил им редкостное зрелище, в котором участвовали и окрестный пейзаж, и луна, и солнце...

– Луна уже заходила, садилась за горизонт, – рассказывает Валерий, – а солнце едва взошло. Только-только... Еще и в долинах его нет, и до нас его свет не долетел. Мы видели луну и солнце одновременно, на одном уровне. Два шарика. Слева белый, справа красный- Ильинский и Чепчев ждали их в пятом лагере. Они были готовы к штурму. Вершина – вот она, кислорода достаточно, самочувствие нормальное. В это время вышел на связь базовый лагерь. Ильинский передал по рации, что Валиева и Хрищатого пока нет, и в это время раздался крик... Кричал Казбек Валиев. Он знал, что наступило время сеанса связи, что о них с Хрищатым беспокоятся – ведь сообщить о себе они не могли, так как на морозе село питание рации. Ильинский продолжил прерванный сеанс: «Подождите, ребята на подходе...»

– Услышав крик, – рассказывает Сергей Чепчев, – я сразу выскочил из палатки. Конечно, быстро добежать не мог, но мне показалось, что я чуть ли не мгновенно добрался до Казбека, который полулежал, облокотившись о камень. Выглядел он страшно уставшим. «Как ты?» – спросил я. «Нормально, сейчас должен спуститься и Хрищатый». Я помог Казбеку подняться, проводил в палатку, там его принял Эрик, а я дождался Валерия. У нас уже все было приготовлено для восхождения, поэтому Казбек и Валерий сразу получили кислород. А на такой высоте он, помимо всего прочего, оказывает еще и согревающее действие... Напоили мы ребят чаем, и они понемногу пришли в себя.

– По ребятам было видно, – замечает Ильинский, – что они очень устали и замерзли. Пуховые куртки заледенели, на груди от дыхания образовался ледяной панцирь толщиной в несколько миллиметров.

Я сообщил в базовый лагерь, что Валиев и Хрищатый пришли, есть легкие обморожения, возможно, будут волдыри. После совещания было принято решение: мы должны сопровождать Казбека и Валерия вниз.

...И вершина, до которой было 348 метров, мгновенно отдалилась от Ильинского и Чепчева на недосягаемое расстояние. Хрищатый и Валиев уверяли, что чувствуют себя хорошо, что дойдут сами, они пытались найти варианты, которые все же оставили бы их товарищам хотя бы малейшую надежду на штурм вершины. Но таких вариантов не было.

Я беседовал с Хрищатым через месяц после завершения гималайской экспедиции. Валерий терпеливо отвечал на мои вопросы, однако чувствовалось, что его не покидает какая-то мысль. Я понял какая, когда он сказал: