Память, устремленная в будущее

Судьбу надо, думает Айтматов, строить своими руками. А писатель ты или нет – это в данном случае не имеет никакого значения.

– Что же касается писателя, особенно молодого, худо, если он насилует свою биографию, пытается вы жать из нее свое творчество или искусственно строит свою биографию. Я имею в виду некоторые книги, написанные молодыми литератора ми, становящимися на время строителями. шоферами, официантами и т. д.

Это прекрасно, когда молодой писатель едет на БАМ или КамАЗ. Но – по зову сердца! А не за «темой». Если у него нет внутренней темы, того. что. говоря словами Твардовского, он «знает лучше всех на свете», ехать вообще никуда не следует: он просто-напросто не писатель. Одна из бед нашей молодой прозы – журнализм, некий отчет на заданную тему: «Как я провел лето... в колхозе, на стройке». Это школярство, иллюзия творчества, сказать резче – профанация, чреватая опошлением нередко дорогих для нас понятий, таких, например, как трудовой героизм.

Как всегда, от разговора о литературе писатель переходит к разговору о жизни.

– Достоинство всякого человека проявляется и в том, что он должен быть самим собой, не подражать чьему-либо образу жизни, поведению, привычкам. Копия, как правило, карикатура на оригинал.

Ведь кто такой эпигон в принципе? Человек без собственной судьбы. Хуже: человек, взявший чужую судьбу напрокат. Когда, как не в юности, вступить в поединок за право на судьбу? Юноша мужает в борьбе, в том числе и с самим собой.

Выбор – это и отказ от чего-то в личном поведении, что. может быть, искушает, соблазняет человека. Например, тяга к сомнительным удовольствиям.

– Что вы запретили себе?

– Зависть. В чем бы она ни выражалась. Особенно к удаче собрата по перу. Кстати, о даре восхищаться искусством замечательно говорил ныне покойный критик Гурам Асатиани. Увы, как нередко нам этого не хватает. Тем самым мы обедняем самих себя.

Но, добавляет писатель, зависть может проявляться и в других сферах жизни. Ее необходимо запретить себе как постыдную черту характера, ибо она – производное многих, если не всех, отвратительных, по его выражению, черт.

Об этом, настаивает Айтматов, нужно подумать вовремя. Именно в юности. От этого зависит и вся дальнейшая судьба человека.

– Не случайно о волшебстве рождения и развития истинно пре красных отношений говорил Бернард Шоу. К этому не грех прислушаться и взять себе за правило.

Каким он представляет своего читателя?

– Предполагаю, что среди моих читателей большинство молодых людей. Почему я так думаю? Подрос ток или даже юноша – тот, кто искренне (но вовсе не простодушно) верит в идеальное, что может восприниматься как «сказочное»: любовь. дружбу, чистоту и благо родство человеческих отношений. И он абсолютно прав.

Какой герой, по его мнению, наиболее интересен читателю – и «взрослому» и «юному»?

– Который преодолевает себя. Испытать себя, почувствовать свои внутренние силы – без этого невозможна полноценная жизнь. А что значит жить полноценно? Пережить те необыкновенные ощущения и впечатления, которые составляют сокровенную сущность духовной жизни XX века. Принципиально важно здесь то, что эти ощущения и чувства – не привилегия некоей интеллектуальной элиты, взявшей на себя «заботу» по сохранению духовно- нравственных основ жизни и по этой причине требующей себе каких- то особых преимуществ. Нет, суть в ином. Революция высвободила колос сальную творческую энергию масс, создала необходимые предпосылки для всестороннего развития человека. Достоинство, которое олицетворяют люди труда, – это достоинство земных тружеников – творцов, тех. кто мечтает о социальной справедливости и о счастье для всех. Страстность этой мечты, ставшей смыслом жизни, делает обыкновенно го человека равным тому, кто открывает звезды. Разве не ощущает, сегодняшнее поколение людей «звезд ной тоски»? И, мне кажется, неудовлетворенность, которую мы подчас чувствуем, не умея объяснить ее при чин, происходит в значительной мере оттого, что человек оказывается как бы замкнут в самом себе, в кругу личных интересов и забот, что в конечном счете является выражением социального эгоизма.

Вот почему я лично больше всего ценю в герое и в человеке чувство достоинства и стремление к внутренней свободе.

Не «встречался» ли Чингиз Айтматов со своими героями в жизни уже после выхода той или иной книги?

– Дело, пожалуй, в другом. Я стал глядеть на людей глазами моих героев, стараясь угадать в них черты, свойства, мысли, которые мне были особенно дороги, когда я пытался дать жизнь литературным образам. И когда такое случается, я, естественно, искренне рад.

Чувство семьи единой, возникшее благодаря Октябрю, нужно беречь и укреплять, честно относясь друг к другу (что касается литературы), не обмануть ожидания читателя, ждущего от тебя правдивого рассказа о «времени и о себе», а стало быть, прежде всего о нем, твоем современнике, озаряя его жизнь «внутренним солнцем», чем, по выражению Тихонова, является мировоззрение писателя, помогая человеку жить и бороться, чтобы все мы могли оправдать свое величайшее призвание перед будущим – быть людьми, во имя чего и свершилась Октябрьская революция.