- Ты не вздумай, - грозил мне кулаком, чуть не плача от обиды, председатель, - не вздумай еще приятелей своих приводить! Они пионерок у нас воровать начнут!

Я был обижен не меньше председателя. Я забыл, что Катя выросла не в теплице семьи, а в детдоме. Воспиталась в пионерской организации, была не просто Катя, а зав яслями. Для меня все это пошло насмарку, и показалась Катя простой девчонкой, соблазненной по давнишнему шаблону.

Высокий волжский пароход подходил к Сталинграду. Надвинув на глаза кепку, я стоял у поручней и вглядывался в очертания пролетарского Вердена, окутанного синей дымкой жары. Об этот город когда - то разбились полчища белых армий, теперь в нем идет сражение большевистских ударных бригад Тракторостроя с российской отсталостью. Завтра - это город торжествующего социализма, величайший порт у ворот Волго-Донского канала. С понятным волнением я вглядывался в очертания Сталинграда.

На пристани играла музыка. Колонна молодежи, одетой в большинстве в юнгшурмовки, провожала отряд такой же молодежи в юнгштурмовках, с заспинными мешками за плечами. Они напоминали отряд особого назначения, посылаемый на ударный участок фронта. Это так и было.

Несколько ударных комсомольских бригад, построив Тракторострой, ехали строить Магнитогорский гигант.

Я задумался над новыми формами труда, которые стихийно рождаются навстречу строящемуся социализму, и прозевал время выхода с парохода. Валила волна новой посадки. Досадуя на себя, я остановился у сходни, машинально разглядывая встречную толпу. Вдруг в глазах у меня потемнело.

Не пытаясь увильнуть за угол, спрятаться за спинами людей, прямо на меня, улыбаясь торжественно шел Алешка. Я отступил несколько шагов назад, на ходу отстегивая ремни заспинного мешка. Я почувствовал себя моложе на десять лет, обуреваемый одним желанием: дать Алешке настоящую оплеуху. Авансом перед объяснением.

- Без паники, без паники! - предупредил Алешка, поняв мое намерение, - сейчас все объяснится.

Рука моя невольно опустилась. Рядом с Алешкой, так же торжественно улыбаясь, выступала Катя.

- Мы ударники, понимаешь, закончили Тракторный, теперь на Магнитострой. Помнишь, про стеклянную крышу зимой писали, в тридцатиградусный мороз девчата крышу остекляли? Так вот эти самые руки стекла - то вставляли!

Алешка с горделивой нежностью преподнес мне на своих жестких ладонях две маленьких загорелых Катиных руки.

- Это что же, - нахмурился я, - теперь вдвоем летаете? Алешка покраснел, как от пощечины.

- Брось, - сказал он, - возьми слова обратно. Здесь линия совсем другая. Здесь я не самочинно. Нас общее собрание ударников выбрало. Едем наши темпы на Магнитострой перенести.

Я молчал.

- Может, тебя подъемные, суточные интересуют? Алешка брезгливо поморщился:

- Обратись к завхозу и кассиру нашей коммуны, к Бабенчикову. Я этим не ведую...

Оглушительный свисток отплытия прогнал меня с парохода. Перегнувшись через перила, обеими руками я махал отъезжающим.

- Катя! - кричал я, - выношу тебе благодарность не только за стекла, главное - за Алешку!

Пространство кипящей воды все увеличивалось, пароход круто развернулся всем своим громадным телом. Вихри сверкающих чаек стали скрывать от меня парочку в зеленых юнгштурмовках.

Так из клочков воспоминаний о друге получился рассказ.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.