А если не хочется, у меня все хуже получается, я никак не могу себя перестроить.

Нет, если я в нем совсем разочаруюсь, тогда гимнастика мне не нужна.

Итак, Михаил Михайлович совершил несколько педагогических и просто человеческих ошибок. Может, он сам не заметил их, счел мелочами, как мы с вами иногда, когда нам кажется, что наши дети еще маленькие, что они не понимают, а они все-то понимают, и в них исподволь копится нечто, от чего они душой отдаляются от нас.

Удивительная профессия – тренер. Мы порой говорим: учитель спорта, говорим: спортивный педагог. Но сравнение со школьной или вузовской педагогикой крайне условно. Там между старшим и младшим прямая связь, так сказать, по нисходящей. Школьный учитель, вузовский профессор или доцент передает знания ученикам, и уровень их образованности зависит от него. Они заканчивают, уходят дальше в жизнь, а он остается у своей классной доски, на своей кафедре, принимая новое пополнение. Выпусти он в свет сплошь будущих нобелевских лауреатов или сплошь тупиц, на его судьбе это, в общем, не отразится.

В деле же тренерском связь старшего с младшим и прямая и обратная, и по восходящей и по нисходящей. Взаимозависимость. Чем больше дал тренер чемпионов и рекордсменов городу, республике, стране, тем выше, престижней и его судьба. Оклад, звание, зарубежные командировки – все от этого зависит.

Старший властен над младшими в тренировках. Во время соревнований уже они, в сущности, властны над ним. О, это чувство беспомощности, охватывающее тренера, когда ученик остается один, без него, под тысячами взглядов – на миру, как на юру. Его нельзя поддержать, ему нельзя подсказать. Так хочется проделать все за него, но он моложе и сильнее. Если бы молодость знала, если бы старость могла! И тренер мысленно упрашивает, заклинает питомца, чтобы тот сделал все, чему научен, ни о чем не забыл, ничего не утерял в волнении.

Татьяна Максимовна Петрухина, воспитавшая олимпийского чемпиона по прыжкам в воду Владимира Васина, женщина чувствительная и легковозбудимая, говорила мне: «Я прыгаю вместе с ними, с каждым из моих, каждую попытку – внутри них».

Однажды, послав ученицу на вышку проделать впервые прыжок, стократ отрепетированный на батуте и поролоновой яме, зная, что в случае ошибки, удара о воду девушка может никогда в жизни его не сделать, и увидев, как точно, ножиком, врезалось в бассейн тело ученицы, Петрухина потеряла сознание.

В этом двустороннем контакте – благо, боль, опасность профессии.

Благо – потому что взрослый получает от маленького, от новичка уважение и любовь сразу, авансом. Тренер в его глазах – живое воплощение вида спорта, избранного учеником. Он силен, смел, красив, он и тебя может научить быть сильным, смелым и красивым.

Боль – потому что тренер испытывает все (скажем так) стрессовые ощущения многократно: за себя и за каждого из своих спортсменов. Волнение, боязнь опасности, страх поражения. Но между ним и его питомцем словно протянуты две проволочки: одна – прямой связи, другая – обратной. Их внутренний контакт, честное слово, уже что-то из области парапсихологии и телепатии. Ученик на расстоянии чувствует, если учитель дрогнул и пал духом. Поэтому тренер обязан заглушать, подавлять в себе естественные отрицательные эмоции, «транслировать» одну лишь силу, волю, уверенность.

Опасность – потому что столь тесная душевная связь может все недостатки, слабости, червоточинки, имеющиеся в учителе, передавать ученику. Власть тренера только временами мала, постоянно же – огромна.

Он может объяснить, как прыгнуть, скажем, на 2 метра 30 сантиметров, хотя сам на это не способен. Он знает, как работает каждая мышца, какие и как укрепить. Он создает логичную цепочку так называемых подводящих упражнений – от простого к сложному, и вот уже юноша взлетает, парит над планкой.

Одного не может тренер. Нет системы физических упражнений, долженствующей вырастить юного человека честным и добрым. Эти свойства по-настоящему воспитываются только личным примером тренера..

Причина Таниных терзаний в том, что она повзрослела, и Михмих шагнул с пьедестала, на который она сама возвела его в детстве. Дети в спорте быстро взрослеют – под бременем серьезных, взрослых задач.

Так на какой же моральной, а не только профессиональной высоте должен находиться тренер, чтобы не растерять прежней детской любви? Каково ему, если, взрослея, ученики видят его насквозь так же точно, как он их?

Владислав Растороцкий, у которого выросла Людмила Турищева, а теперь растет юная «звездочка» Наташа Шапошникова, бывая у меня, непременно всматривается в книжные полки. «Ага, эту я не читал, должен прочесть». «Слава, – говорю я ему по праву старой дружбы, – у тебя и на методическую литературу времени не всегда хватает, зачем тебе еще и стихи?» «Хватает не хватает, а вдруг Наташа эти стихи прочтет и захочет со мной поделиться впечатлением, а я буду торчать – лопух лопухом».

Он мне о Наташе так рассказывал: «Это не Люда, нет, та была послушная, а эта – строптивая девочка. Говорю: «Марш на бревно». Стоит, молчит. Час может простоять. Плюну, уйду из зала. Потом спрашиваю: «Наташа, что это с тобой было?» А она: «Вы мне грубо сказали «марш на бревно», я так не хочу». И я теряюсь, ты понял – теряюсь перед ней. «Наташенька, – я говорю, – другие тренеры другим девочкам так же говорят». А она мне: «Другие некоторые девочки своих тренеров не любят, а я всегда хочу вас любить и уважать». Нет, ты понял? Мне пятый десяток, а я себя переделывать должен».

Тренеры как родители: они не всегда замечают, что ребенок стал взрослым, что он ежечасно судит взрослого. Он требует уважения к себе, он – личность, он не терпит посягательства на то, что для него высоко и дорого.

А они не ангелы, нет, – люди в линялых тренировочных костюмах, заменяющих рабочие спецовки.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.