Теперь весь квартал знает имя того, кто хотел скомпрометировать рабочее дело. Пайщики организовывают несколько летучих собраний.

Среди общего шума и гама один лишь Дагобер остается спокойным и внимательно посматривает на ледничок, надеясь захватить провокатора.

Когда Марке неожиданно срывается с места и двигается к ледничку, Дагобер следит за ним и с разочарованием замечает, что Марке вынимает не железную шкатулку, а остатки вчерашнего обеда.

Вечером, когда посетители покидают лавку и отец Мотье, добродушно покрикивая, выгоняет сослуживцев, Дагобер уходит последним. Вернувшись в мансарду, он ставит будильник на 12. Он решил отдохнуть часок - другой, хорошо зная, что полиция, подобно нечистой силе, не появляется раньше полуночи.

VII

Темнота медленно и торжественно покрывает Париж.

Ей навстречу вспыхивают огоньки. Блестит меняющимися цветами Эйфелева башня, похожая на золотистый нож, воткнутый в темное небо.

Вдоль бульваров и по улицам тянутся хрюкающие темные стада автомобилей, прыгают над витринами электрические рекламы, скрипят рессоры автобусов.

Для полицейских теперь наступил трудовой день. Ни один дирижер не сумел бы так совершенно размахивать палочкой, руководя оркестром, как они, направляя липко шуршащий поток шин то в ту, то в другую сторону по асфальту.

Дагобер не участвует в этом движении. Дагобер спит. Во сне он перескочил через несколько лет. Белым светом луны озаряется огромная площадь Конкордия, где некогда якобинцы в полосатых шароварах и красных колпаках гильотинировали кавалеров, и где теперь заснувшему Дагоберу мерещатся пылающие костры.

Мировая война, нападение на СССР, грохот пушек, истерические выкрики газетчиков на площади Опера - события мелькают перед Дагобером, как на кинопленке.

Красные флаги покрыли Париж, огромный кусок кровавой материи взвился над башней Эйфеля, как бы желая заглушить своим победным шуршанием все остальные звуки, а внизу - бесконечное шествие демонстраций.

Тысяча всадников, приехавших на высоких тонконогих жеребцах, разложили веселые желтые костры на площади Конкордия вокруг египетского обелиска, вывезенного из чужой страны Наполеоном Бонапартом. Азия освобождает Европу! Задумчивые колонны Луврских дворцов на - смерть перепуганы огромными людьми в черных мохнатых шапках.

Среди этих людей, среди брыкающихся длиннохвостых коней, среди костров и треска полем шмыгает Дагобер, стараясь объясниться с каждым пришельцем, стараясь рассказать что - то приехавшим освободителям, стараясь поделиться с ними воспоминаниями о недавнем восстании в парижских предместьях.

Дагобер вспоминает, как после того, когда Советская Германия и освободившая Польшу СССР, нахлынули на границы Франции, в Париже из - за кладбища коммунаров и узких кривых переулков Мениль Монтана встали красные предместья и вышли на широкие дороги центральных бульваров.

Все это было вчера, позавчера, а сегодня восставший Париж встречает гостей.

Дагоберу хочется смеяться, кричать, плакать, прыгать через костры, танцевать неведомые танцы и даже порой повторять сначала, с самого начала минуту борьбы.

Вдруг картины исчезают, кто - то сильно трясет его за руку, яркий свет электрической лампочки режет глаза.

У кровати стоит Марке.

- Слушай, слушай, - взволнованно говорит он, продолжая тормошить Дагобера, - смотри, что я нашел у себя под матрацем.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.