Огромными шагами (каждый взмах - полтора метра) Любе проглатывает маленькое расстояние, отделяющее его от Дагобера.

Он садится рядом с ним. Старенький диван скрипит, придавленный длинным телом вошедшего.

Дагобер с радостью пожимает руку секретаря. Но, увы, секретарь не улыбается. Широкое лицо кажется твердым, словно сделанным из мрамора. Глаза колются, брови опустились на самые веки.

- Итак, голубчик, провалился? Свинство, свинство, - гремит, откуда - то с высоты голос секретаря, - не уметь, как следует запрятать партийные документы.

Дагобер краснеет. Неприятная теплота заливает щеки и шею. «Что отвечать? Виноват, действительно глупо прятать партийные документы под тюфяк, но он не ожидал обыска. Он всего лишь только вчера принес эти проклятые бумажки к себе на квартиру, вечером хотел почитать, ну и...»

Но Любе не нужны оправдания. Каменные черты лица смягчаются, глаза перестают колоться.

- Итак, я надеюсь, ты понял свою ошибку, повторять проповедь не надо, правда? Да к тому же я и сам этим делом заниматься не люблю. Ну, а теперь куда прикажешь тебя - то деть, милый человек? Перевести в другой город - вряд ли целесообразно: там легче засыпаться... Я решил так: ты пойдешь на спокойную работу, поступишь продавцом в один из - наших рабочих кооперативов. Нам рабочая кооперация нужна, главным образом, для непосредственной помощи трудящимся. Надо быстрее вырвать наших металлистов и кожевников из кабалы лавочников. Словом, так: получай деньги, получай фальшивый паспорт, а также и это письмо от профсоюза и командируйся в рабочий кооператив Монружа. Работай честно.

энергично, поглядывай, чтобы кто - нибудь не спровоцировал нашу кооперацию, и языком не трепись. Ты только безработный беспартийный и не больше. Никому, даже коммунистам - ни гу-гу.

Дагобер почти обижен: закопаться в какой - то кооператив, развешивать какао и сахар - неприятная перспектива для комсомольца - активиста.

Но возражать бесполезно. Дагобер знает характер секретаря. Он мрачно пожимает массивную волосатую руку и, захватив деньги, паспорт и путевку, выходит на бульвар Сен - Мишель.

II

Маленькая старушка в потертой серой шляпе - кастрюле, продающая орехи на бульваре Монпарнас, напрасно пытается атаковать молодого человека, пересекающего бульвар.

Напрасно она объясняет пешеходу, что китайские орешки являются изысканнейшим блюдом поэтов и художников, напрасно уговаривает купить тюричок. Дагобер не обращает на нее внимания, Дагобер стремится в центр Монружа, в парк Монсури, в районе которого помещается кооператив.

Как истый парижанин, он редко заходил раньше в чужие кварталы и потому с интересом поглядывает на странных обитателей Парнаса.

Волосатые художники приведениями странствуют под зеленым потолком деревьев, неряшливые поэты, заполняющие скамейки, неутомимо лузгают китайские орешки.

Монпарнас остался позади. На углу улицы Пор Руаяль - лавка старьевщика. Оставив свой старый костюм хозяину лавки, он взамен покупает потертые, почти зеркальные брюки, вечные воротнички из папье-маше, помнящие вероятно изящество третьей империи, и, наконец, зеленого цвета костюм, тоже по-видимому пролежавший не один год в лавке.

Теперь ни один шпик его не узнает.

Вот и барак, в котором помещается кооператив. Тут во время войны жили раненые, угощаемые по субботам какао и молитвой ордена Спасения.

Позже барак был передан русским - врангелевцам, а теперь попал к коммунистам, превратившим убежище господ офицеров в общественную столовую и потребительскую лавку.

Дагобер лихо перескочил через четыре ступеньки и вошел в лавку, а оттуда в заднюю комнату, где помещалось правление кооператива.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.