«Был на заседании штаба «Комсомольского прожектора». Атмосфера – как в товарищеском суде. Напряженная. Гневная.

А случилось вот что...

Человек набрал дефицитных материалов и начал возводить себе жилье в «Нахаловке». Не замок, не особняк – некое подобие утепленного сарая. Но материалы-то, деликатно выражаясь, заимствованы на стройке, то есть, если говорить прямо, украдены. Именно так, своими именами, и называют вещи «прожектористы». Но сидит-то перед ними не стяжатель какой-нибудь, Не куркуль, у которого только рубли на уме, а свой же товарищ, рабочий человек, который и приехал сюда раньше «прожектористов»-комсомольцев, и работает честно.

Непростой разговор. Тем более, что выясняется: валялись эти материалы строительные, где и как придется, бесхозно. «Я бы их не взял, никто бы о них не вспомнил», – говорит тот, в чей адрес только что прозвучали резкие слова ребят-отрядовцев. Быть может, максимализм в таких словах звучит крайний, непонимание условий здешних? Или стремление к порядку в своем доме – а это для ребят означает нечто большее, чем чисто подметенный пол в общежитии № 13?..»

Хозяйское отношение людей к делу – ключевая экономическая проблема любого района, кто станет возражать? Но на севере эта проблема имеет свою специфику. Во-первых, несмотря на серьезность предупреждений и взысканий, не искоренена еще этакая залихватская формула: «Сибирь-матушка своими богатствами все спишет, все окупит...» Во-вторых, психологию временщика очень сложно преодолевать, работая с людьми, которые приехали на ограниченный срок и с четко обозначенной целью. «Я приехал в Уренгой копать денежки ногой» – такие вирши мы тоже здесь слышали... Если же говорить не о рвачах, а о добросовестных в работе людях, которые три-четыре года хорошо потрудились – и хорошо заработали – в этих дальних краях, но не приросли к ним душой, жили, что называется, на чемоданах, то в большинстве случаев таким людям здесь говорят «спасибо», однако и вспомнят иной раз, что пальцем о палец не ударили они в своем чемоданном настроении, чтобы как-то украсить город, но зато отличались по части шашлычных выездов за город с бензопилой «Дружба» в руках, когда валят для костра одно за другим не столь уж обильно представленные здесь молодые деревца... Если не будут обживаться районы типа уренгойского людьми не временными, а постоянными, если не появятся здесь коренные жители, труженики и энтузиасты этих мест – не на пару лет, а на десятилетия, быть может, на всю жизнь, – мыслимо ли представить себе эффективное освоение гигантских территорий за Уральским хребтом? Тема уренгойского дома расшифровывается не просто квадратными метрами, которые здесь необходимы и дефицитны более чем где-либо, но – что крайне важно! – отношением нового в Сибири человека ко всему, что вокруг происходит, к людям рядом с тобой, к природе, к жизни.

На стене в центре города – надпись: «СЕЙЧАС УРЕНГОЙ ДАЕТ 317 МИЛЛИОНОВ КУБОМЕТРОВ ГАЗА В СУТКИ».

– Это уже устаревшие данные, – сказал Тенгиз. – Мы эти цифры менять не успеваем...

Я не знаю, научился ли президент США Рейган выговаривать слово «Уренгой», но то, что это способны делать его советники, бесспорно.

У всех в памяти истерика, которую закатила американская администрация своим западноевропейским союзникам в связи со «сделкой века» – крупнейшим в истории мировой торговли соглашением о поставках е СССР труб большого диаметра и оборудования и о поставках уренгойского газа в страны Западной Европы. Экономические интересы западноевропейских государств оказались сильнее великодержавных американских амбиций. Запланированные соглашения и контракты сорвать не удалось.

Из статьи бывшего заместителя государственного секретаря США Дж. Болла в газете «Вашингтон пост»

«Сейчас администрация ратует против сооружения газопровода из Советского Союза в Западную Европу и ломает голову над тем, как воспрепятствовать этой стройке. Однако и слова и мелодия – бессознательный плагиат: эту песню мы уже слышали раньше.

На раннем этапе деятельности администрации Кеннеди президент поручил мне постараться воспрепятствовать постройке так называемого трубопровода, по которому советская нефть должна была пойти в Западную Европу. С помощью закулисной кампании мы убедили НАТО постановить, что 200 тысяч тонн» стальных труб, обещанных западногерманскими заводами Советскому Союзу, представляют собой «стратегический товар»; в результате нашего безжалостного «выкручивания рук» канцлер Конрад Аденауэр в конце концов скрепя сердце приказал наложить эмбарго на поставку труб...

В общем и целом наш маневр не окупился. Выбросив на ветер драгоценный политический капитал, мы лишь на короткое время оттянули вступление в строй трубопровода. Как бы нам не повторить эту ошибку снова!

Своей экономической войной против союзников мы лишь обидели их и сделали еще более несговорчивыми. Когда же мы перерастем нашу детскую ограниченность интересов и поймем, что у нас нет монополии на мудрость? Хочется надеяться, что когда-нибудь и мы станем взрослыми, но, как мне кажется, это произойдет еще не скоро»...

Из журнала «Гутен таг» (ФРГ)

«Состоялось подписание соглашения между советской стороной и сообществом «Маннесманн-Анлаген-бау» – «Крезо-Луар» о поставке и монтаже 22 компрессорных станций для газопровода Уренгой – Ямал – Западная Европа. По новому газопроводу, ввод в действие которого запланирован на 1982 – 1985 гг., в Западную Европу с сибирского полуострова будет перекачиваться 40 миллиардов кубометров природного газа в год. Кроме того, «Маннесманн» получил от советского партнера заказ на поставку оборудования на 135 миллионов марок. Продолжаются переговоры о дальнейших заказах».

...Ну, а на трассе экспортного газопровода Уренгой – Ужгород продолжаются работы.

Феерическое это зрелище – сварка трубы диаметром в 1420 мм! Мы на этот раз полюбовались им в бригаде Семена Яковлевича Токмакова, на 48-м километре газопровода, если считать от Уренгоя.

Семен Яковлевич – северянин и по рождению и по призванию. Родители работали в Норильске. Сам, окончив в Одессе техникум и отслужив в армии, пришел на газопроводы Севера и вот уже четырнадцать лет здесь. Имя бригадира в здешних краях известное, авторитет неоспоримый, что не помешало ему сесть на студенческую скамью Томского строительного института.

Идет сейчас Токмаков со своей бригадой через сложный участок: тундра, редко где увидишь одинокое деревце, искрученное морозами и ветрами. Где-то рядом – затишье, а здесь – пурга. Трубу снег так забивает, что и штыковая лопата не берет.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.