Создатель одной из первых московских публичных библиотек замечательный русский журналист и издатель Н. И. Новиков был заточен в Петропавловскую крепость. Спустя десятилетия герой Севастопольской обороны Н. В. Исаков стал первым директором Румянцевского музея в Москве. Связь между этими двумя людьми прослеживается трудно, очень они разные – и по взглядам и по положению, но тем не менее это эстафета энтузиазма, эстафета российского просветительства.

Итак, вопреки сопротивлению царских чиновников, их консерватизму, скудоумию, жадности летом 1862 года музей в Москве открыл свои двери для посетителей. Он разместился в одном из лучших зданий города – в Пашковом доме, творении великого русского зодчего В. И. Баженова. Построили этот дом для одного из самых богатых людей екатерининского времени – П. Е. Пашкова, сына астраханского губернатора.

И все-таки правильнее было бы назвать этот дом домом подарков. Хотя библиотека – и – пользовалась, титаном «получать бесплатно по одному экземпляру всего, что в России печатается, гравируется и литографируется по какому бы то ни было ведомству», основой музея стали частные пожертвования. За первые пятьдесят лет своего существования библиотека получила в качестве дара свыше 50 крупных книжных собраний – 300 000 томов.

Тысячи людей были причастны к созданию библиотеки. И никак нельзя не назвать имени Пушкина. Таково уж, видимо, свойство гения: и после смерти присутствовать, участвовать в делах, близких его жизненным устремлениям. Н. Г. Чернышевский писал, что «страсть к чтению сохранилась у Пушкина до конца жизни. Редко можно встретить человека, который бы прочел так много книг...». И последние слова гениального поэта были обращены к книгам. «Прощайте, друзья!» – сказал он, глядя на книжные полки.

В нашем сознании понятия «Пушкин» и «книга» неразделимы. Естественно, что на корешках тысяч томов, хранящихся в библиотеке, стоит имя поэта. Но дело не только в этом. Судите сами: Одоевский, внесший предложение создать библиотеку, был другом поэта, его сын – А. А. Пушкин – передал ей в дар в 1880 году большое количество рукописей отца вместе со многими предметами обстановки его кабинета. Музей получил также много рукописей Л. Н. Толстого, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, А. Н. Островского. Н. А. Некрасова и других писателей.

Так год от года библиотека становилась феноменально богатой и при этом делалась все бедней и бедней. Здесь нет парадокса. Количество хранящихся книг, рукописей становилось все значительнее, а вот возможности открыть эти богатства для желающих оставались очень ограниченными.

Если первоначальный фонд библиотеки составлял 100 тысяч томов, то к 1900 году – свыше полумиллиона. В 1862 году штат библиотеки был утвержден в количестве четырех человек, а к 1900 году увеличился аж в два с половиной раза – до десяти человек. «Обязательные» экземпляры поступали нерегулярно, а поступившие некому было обрабатывать. Чтобы обеспечить сохранность журналов и газет, решили читателям их попросту не выдавать. Заодно уж и беллетристику отлучили от читателей.

В юбилейном сборнике «Пятидесятилетие публичного Румянцевского музея в Москве» директор библиотеки сообщил: «История музея за пятьдесят лет его существования есть, в сущности, история его безысходной нужды, история тяжелой борьбы за сколько-нибудь удовлетворительные условия деятельности». Невеселый получился юбилей. «Безысходный», как отметил директор.

Число читателей тогда доходило уже до 13 тысяч, и директор, конечно, не знал, что среди записавшихся в библиотеку в августе 1893 года был помощник присяжного поверенного, имя которого уже скоро будет носить библиотека. Не знал он, что среди читателей – многие будущие деятели Коммунистической партии.

А вот, что 70 процентов читателей библиотеки составляла студенческая молодежь, директор, конечно, знал. Не мог не замечать он огромных очередей у входа в читальный зал на 300 мест, который еще 40 лет назад вмещал всех желающих, хотя было в нем всего 20 мест.

«Чем выше человек восходит в познаниях, тем пространнейшие открываются ему виды», – писал А. Радищев. «Пространнейшие виды» открывались, следовательно, и перед посетителями библиотеки. Если бы ее директору сказали, что он трудится на революцию, он, вероятно, засмеялся бы и замахал руками. И тем не менее это было так. Ведь лучшие библиотекари Румянцевского музея способствовали просветительству и прогрессу во имя больших перемен в стране. Они «открывали виды» на прекрасное будущее. Путь к нему лежал через революцию.

1917-й. Революция победила. Началась гражданская война. Положение на фронтах тяжелое. Тревожные сводки. Революция в опасности! В это время Ленин дает указания наркому просвещения Луначарскому: «Книга – огромная сила. Тяга к ней в результате революции очень увеличится. Надо обеспечить читателя и большими читальными залами, и подвижностью книги, которая сама должна доходить до читателя».

В Москве – голод. Катастрофически не хватает топлива. На заседание Совнаркома выносится вопрос о закрытии Большого театра – его помещения нечем отапливать. Голоса разделились. Ленин был против закрытия. Тогда же ко входу в Румянцевский музей часто подъезжали сани. Стук в дверь:

– Эй, принимай буржуйские книги по декрету!

Декрет, принятый Советским правительством в 1918 году, ставил под охрану закона национализированные книжные собрания и библиотеки ликвидированных учреждений.

Булыжник – оружие пролетариата. Книга – оружие победившего пролетариата. В декретах и других решениях Совнаркома тех лет библиотека упоминается часто.

В 1919 году утвержден новый штат – 280 человек.

В 1921 – 1925 годах проведена реорганизация музея, в результате которой библиотека стала самостоятельным учреждением.

Декабрь 1921 года – Совнарком обязывает Румянцевскую библиотеку иметь все вышедшие и выходящие в России произведения печати.

24 января 1924 года – Наркомпрос переименовывает Румянцевскую библиотеку в Российскую публичную библиотеку имени В. И. Ленина.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.