Сказание о Тбилиси

– А помнишь, выносили женщины на просушку во дворы тюфячную шерсть, раскладывали на паласах и пушили длинными ореховыми палками?

— А помнишь, ходили по дворам пильщики дров, вязали козлы и принимались пилить и колоть дрова?

— А помнишь, на каждом углу была пекарня грузинского хлеба, гудел огонь в тонэ (хлебной печи), и в любое время дня и ночи можно было получить горячий, обжигавший руки хлеб?

– А помнишь ...?

Не тоска по прошлому, не ностальгия по исчезнувшей стране детства продиктовала мне эти строки. Я всего лишь хочу сказать, что только при жизни одного поколения в моем городе произошли такие перемены, которые почти полностью изменили его традиционный облик, уклад, характер, атмосферу бытия. Столетия складывался, нарастал, набирал силу тот пласт, на котором взращивались духовность и культура горожанина, осознававшего себя хозяином своего города. И вдруг оказалось, что достаточно нескольких лет неудержимого нашествия нового, чтобы этот пласт начал истончаться, исчезать.

Это как в природе, где древний бор потрясен, когда на тихий, пересекавший опушку проселок вступает шествие железных машин. Они начинают строить современное шоссе, без которого нет пути в будущее. Но и без этого бора не будет нам будущего.

Такая вот экология.

Существует, оказывается, экология природной среды древнего города. Природы, аккумулируемой не в одних лишь памятниках старины. Хотя и в них тоже.

Итак, год основания – 458-й. Территория застройки – триста сорок шесть квадратных километров. Двадцать девять войн, дотла, до основания уничтожавших город. И по этой причине всего лишь сто гектаров заповедной архитектурной зоны с тремя тысячами сооружений, помеченных знаком государственной охраны.

Всего сто гектаров – островок в бушующем море унифицированного градостроительного однообразия. В море, неотвратимо наступающем на островок.

Не только войны разрушали Тбилиси. Жестокое сравнение, но ничего не поделаешь: в конце сороковых – начале пятидесятых годов был снесен голубой минарет мечети, стоявшей на правом берегу Куры, напротив Метехского замка. Взамен построили мост, облицевали его туфом и воздвигли на нем нелепые обелиски. Мост работает, как может, но одновременно «разрушает» цельность Метехской скалы, ломает безупречный художественный образ замка и его скального пьедестала.

Проснувшись однажды утром миллионным городом, Тбилиси недосчитался многих своих неповторимых черт. Он обнаружил себя городом, в котором так много нового, что почти не осталось старого. Он обнаружил себя городом, в котором почти не осталось горожан. То есть горожан было вдесятеро больше, чем прежде, но их принадлежность к городу удостоверялась лишь штампом о прописке.

Итак, однажды Тбилиси обнаружил себя городом, который как бы уже и не был самим Тбилиси.

Нет, Мтацминда вроде бы стояла на прежнем месте, однако некая железобетонная коробка, по иронии судьбы доставшаяся Академии художеств, возникнув у подножия прославленной горы, разорвала ее вековечные связи с прилегающими кварталами и внесла сумятицу в традиционный гармоничный силуэт.

Вроде бы и другие возвышенности не меняли своего местоположения, однако, заслоненные горами унифицированного, плохо смонтированного и еще хуже согласованного с вековечным природным окружением жилья, они навсегда. казалось бы, ушли из нашего поля зрения.

Раньше город гляделся одним большим домом благодаря органическому слиянию рельефа и жилья, а каждый дом вырастал в зримый образ города, потому что открыто выявлял взаимосвязи населяющих его людей.

Я не идеализирую прошлое, а лишь фиксирую: старый тбилисский дом. дряхлый, скрипучий, шаткий, без удобств, вызывал в нас бешеный аппетит жизни, неутолимую жажду ее. И оттого что нам любилось жить в нем, иначе жилось и самому дому и всему городу.

Мой взгляд на мой город опровергают опубликованные здесь снимки. Увиденный и запечатленный фотохудожником, этот город прекрасен, неповторим, вечен. Снимки свидетельствуют о том, что железобетонному типоразмеру и серийной бездуховности не совладать с одухотворенностью, творящей новую среду обитания.

Я счастлив, потому что эти снимки не только опровергают мой взгляд, но и удостоверяют его. Они удостоверяют.

что высказанные одним горожанином чувства тревоги и предчувствия утрат владеют многими людьми и что эти чувства и предчувствия побудили их к коллективным поискам, раздумьям и действиям, результаты которых и представлены на этих снимках. Они, эти снимки, удостоверяют торжество идеи, которая заключается в том, что природа древнего города столь же нуждается в сбережении и защите, как и мир живой и животворящей природы.