«Старый бамбук клонится к земле. Молодой тянется к небу».

(Народная мудрость.)

Я видел его трижды.

Первый раз – у праздничной трибуны, когда город Хошимин торжественно и многолюдно, со знаменами боевых частей и транспарантами трудящихся, отмечал 33-ю годовщину Августовской революции и провозглашения независимости страны, образования первого в Юго-Восточной Азии рабоче-крестьянского государства.

Второй раз мы четыре с половиной часа беседовали в бывшем особняке бывшего сайгонского банкира, где ныне расположился южновьетнамский филиал Федерации молодежи Вьетнама.

И третий раз – на товарищеском ужине, на высоком этаже гостиницы, когда над городом стояла черная южная ночь, плескались огни, и он, отворив окно, сказал с незабываемой интонацией:

– Хошимин!

Он смотрел на город памятливым, особенным, волнующим душу взглядом – и этот его взгляд и интонация, с какой он произнес имя города, бывшего Сайгона, как и все в нем, было значительным и простым, как значительны и просты обыкновенные человеческие чувства – гордость и боль, упорство и страдание, верность себе...

Сошлюсь на последнее из того, что читал о нем, – на слова первого секретаря ЦК Союза коммунистической молодежи Хо Ши Мина товарища Данг Куок Бао в интервью нашей «Комсомольской правде». Речь шла о делегации молодого поколения Вьетнама на XI Всемирном фестивале молодежи и студентов в Гаване.

«Прежде всего я хотел бы назвать заместителя руководителя нашей делегации – председателя Федерации вьетнамской молодежи товарища Ле Куанг Виня. Он один из ветеранов революционной молодежи страны. В 1961 году Винь был схвачен, приговорен марионеточными властями к смертной казни и сослан на остров-тюрьму, где четырнадцать лет томился в «тигровой клетке» – страшной камере пыток»...

Винь улыбается. Мягко, дружески. Не отпускает после рукопожатия ладонь. И в глазах интерес к собеседнику – черта, характерная для человека большой культуры, доброй души и интеллектуальной энергии... Любопытно наблюдать за ним во время разговора. Терпение, пока говорю я. Легкое оживление, когда в беседу вступает переводчик. И, наконец, едва прикрываемое смущение, когда начинает рассказывать сам – то плавно, гладко, то с нелегким подбором слов, емких, выразительных, и с неизменным вопросом к собеседнику: «Я понятно говорю?» При ответном кивке он удовлетворенно прикрывает глаза и продолжает рассказ.

– Мои молодые годы прошли в неволе. И потому со дня освобождения Вьетнама самое важное для меня – учиться. Учиться!

Ле Куанг Винь подчеркивает это слово, хотя только что он, математик по специальности, окончил Высшую партийную школу в Ханое. Понимать надо так: учебный курс завершен, но учеба у жизни продолжается... Это косвенное, непрямое утверждение в его устах – устах человека глубокого жизненного опыта, чья биография – борьба, борьба не на жизнь, а на смерть, борьба во имя многострадальной и героической родины, воспринимается как откровение, как открытие.

...Он родился и рос в зеленом городе Хюэ, где много лотоса, водяной повилики, апельсинов. Отсчет собственной духовной жизни начинает с того часа, когда отца, прогрессивного журналиста, во время поездки в деревню убили французы-колонизаторы. Тяжелейшее положение семьи. 18-летняя сестра («Ее зовут Ле Тхи Май – название цветка, этот цветок похож... на цветок абрикоса») берет на себя ответственность за семью, и он – не подвел, не огорчил сестру – учился хорошо. Одно только: Винь принял участие в движении сопротивления учащихся – стал распространять листовки подпольщиков.

– Не надо думать, – говорит он, – что уже тогда я был марксистом-ленинцем. Нет! Я мстил за отца...

А в листовках было: молодежь не пойдет в армию, которую колонизаторы, захватчики повернут против коммунистов. Не пойдет!

Листовки листовками, но он сам стал выступать на митингах, за что – впервые! – получил семь месяцев тюрьмы.

И вот – американцы. Повзрослевший Винь действовал уже уверенней, сознательней перед лицом новой оккупации. На собственный его опыт как бы накладывался опыт общей борьбы народа, хотя высокое понятие «Свобода» омрачалось теми его соотечественниками, которые предпочли лакейство и раболепие перед темной силой, окутавшей юг его родины... Нет, тогда он еще не почувствовал до конца всю мерзость и подлость оккупантов и марионеток – это еще предстояло ему узнать полной мерой, еще было впереди…

Снова листовки, снова митинги...

Математика, к сожалению, к тогдашнему его сожалению, как наука абстрактная, не могла выразить его крепнущих классовых убеждений – и Винь сделался литератором. Передовая интеллигенция Хюэ стала выпускать газету «Завтрашний день», где он сотрудничал: писал стихи, очерки, статьи... Приговор: один год тюрьмы.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.