Я помню, в старые времена среди джазменов, которые не гнушались халтурой, всегда существовало стремление учиться, все понимали, как далеко нам до эталонов. Сейчас масса молодых рок-музыкантов тешится каким-то дурацким самообманом. Едва научился парень дергать струны, и он уже бог, за него пока что «квакушка» играет, фуз и все эти дела, а он уже думает, что он великий музыкант. Его не переубедишь, ездит с дружками на танцы, зарабатывает хорошие деньги (нам такие и не снились) и... обрубает себе будущее: он никогда уже не поднимется при таком отношении к делу.

АКСЕНОВ. А твои ребята ездят подрабатывать?

КОЗЛОВ. Нет, никогда. В принципе мы так и отбираем людей в наш состав: кроме способностей и. профессионального уровня, обязательными качествами для нас являются скромность, готовность к самоотречению ради дела и страстное желание творческого роста.

АКСЕНОВ. Скажи, как твои старые товарищи, джазовые музыканты, отнеслись к тому, что ты ушел в иные сферы?

КОЗЛОВ. Поначалу многие джазмены меня осудили. Но сейчас, кажется, удалось переубедить кое-кого из скептиков. Впрочем, это совсем не моя задача – кого-то переубеждать. У нас среди любителей джаза успех часто обеспечивает так называемый «эффект узнавания». Вот слышит публика первые знакомые такты и уже в восторге. Так во всех европейских странах, и это происходит от вторичности джаза за пределами его родины. Мы же хотим делать новую музыку.

АКСЕНОВ. Ну, и каков сейчас ваш репертуар?

КОЗЛОВ. Костяк репертуара – это наши собственные композиции, мои, Игоря Сеульского. Конечно, это новая, непривычная музыка, и для того, чтобы публика отдохнула, мы перемежаем ее исторической ретроспективой, блюзами, боссановой.

Между тем приближалось время концерта. Я заметил, что некоторые музыканты уже переоделись. Чрезвычайно странно было видеть на этих парнях вместо обычных джинсов и курток мешковатые концертные костюмы с галстуками кис-кис.

КОЗЛОВ (смущенно, но и не без некоторой гордости). Это нам филармония униформу пошила.

АКСЕНОВ. Вы бы попросили кого-нибудь из современных художников сделать вам что-нибудь позанятнее. Ну, комбинезоны какие-нибудь или...

КОЗЛОВ. Это идея! Мне до сих пор неловко в этой паре и галстуке, как будто я не саксофонист, а лектор...

АКСЕНОВ. У тебя вообще-то на концертах довольно много разговорного жанра?

КОЗЛОВ. Слишком много. Я рассказываю про наши композиции, что они собой представляют, из каких частей состоят, что это за стиль, откуда мы взяли то, другое, третье, о полиритмии, полифонии, рассказываю о народных влияниях и так далее. Это довольно трудно. После этого мне трудно играть, но приходится говорить, потому что это необходимо. Это настраивает публику на определенный лад. Конечно, было бы здорово, если бы у нас был свой такой профессор...

АКСЕНОВ. Еще один сложный вопрос. Считаешь ли ты, что ваш ансамбль развивается в общем потоке мирового джаз-рока или он как-то выделяется как некий особый, русский? Про джаз мы выяснили, что это все-таки музыка американская, а вот джаз-рок – форма более емкая, более гибкая, здесь возможно более свободное внедрение фольклорных мотивов, да? В таком случае к чему следует стремиться – к интернационализации или к национальной ориентации?

КОЗЛОВ. В чистом виде ни к тому, ни к другому. Я страшно боюсь «клюквы», я ее очень, знаешь ли, чувствую, может быть, потому, что я очень национальный по корням человек... Знаешь, недавно я читал одну книгу Стравинского. Он выражает, в частности, взгляд, что нельзя создать национальную культуру, отгораживаясь от общечеловеческих достижений: Он говорит, что наши национальные гении, такие, как Пушкин или Чайковский, творили именно на поле европейской культуры, уходящей корнями в Элладу, и это им не помешало, а, напротив, помогло столь полно выразить свою национальную суть.

Наш оркестр еще очень молод, всего год мы существуем как филармонический коллектив, но, мне кажется, мы понимаем наши задачи. Мы хотим использовать весь арсенал средств, накопленный в мире, для того, чтобы выразить свою самобытность.

Кроме того, понимаешь ли, в джазе с самых ранних времен вплоть до нынешних форм существует такое творческое понятие, как акт игры. Джазовая пьеса, скажем, «Сент-Луис» – это каждый раз новое произведение в зависимости от состава исполнителей, их настроения. Таким образом, если ты уже овладел всеми средствами своего искусства, ты всякий раз можешь сказать, что у тебя на душе, и в самом процессе высказывания выяснится, что ты человек, родившийся на этой земле, и никто иной.

АКСЕНОВ. Ты сказал, что вы только год существуете, но я вас слышал еще четыре года назад на Таганке.

КОЗЛОВ. Вот уже год мы филармонический стабильный коллектив и дома почти не бываем.

АКСЕНОВ. Где вы играете и кто приходит?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.