Таранный удар ни в одном учебнике по тактике не значится как прием воздушного боя, но среди сбитых советскими летчиками фашистских самолетов несколько сот уничтожено именно этим боевым приемом. Больше всего фашистских асов поражало то, что после сокрушительного, казалось бы, смертоносного для обеих сторон удара «эти безумцы русские чаще всего ухитрялись оставаться живыми и сохранять свою машину!». Любопытно, что ни в одной публикации об авиации вермахта после первых же столкновений с советскими ВВС в Великой Отечественной войне не цитировались хвастливые слова фюрера: «Славяне никогда ничего не поймут в воздушной войне, это – оружие могущественных людей, германская форма боя».

Ни один из гитлеровских храбрецов, лихо бомбивших города Европы и расстреливавших женщин и детей, не решился ответить тараном на таран! Более того, после бесплодных дебатов «быть или не быть» тарану в ВВС вермахта был издан секретный циркуляр – «уклоняться от таранного удара соблюдением дистанции не менее 100 метров от советского самолета». Русские тараны приучили фашистских молодчиков к осторожному маневрированию и стрельбе издалека даже тогда, когда они скопом налетали на одинокий советский ястребок.

Наши союзники во второй мировой войне накануне открытия второго фронта попытались взять на вооружение «удалой прием русских», подкрепив его техническими расчетами. Фирма «Бахэм» выпустила дешевый самолет-таран одноразового действия: летчик должен был вывести его на цель и сию же минуту выброситься из машины с парашютом. Позже, в преддверии близкой победы, фирма «Нортроп» сконструировала истребитель для таранного удара, который предполагалось наносить передней кромкой крепкого, усиленного листами магниевых сплавов крыла по хвостовому оперению неприятельского самолета. Однако эти истребители разрушились в первых же полетах.

Итак, из нескольких сот таранных атак, зафиксированных в анналах мировой авиации, все принадлежат советским летчикам, совершившим их на истребителях всех типов, на пикирующих бомбардировщиках, на штурмовиках, на американских машинах «Томагавк».

...В эскадрилье шла очередная отработка стрельбы по шарам. В воздухе – самолет Валерия Чкалова. Атака, еще атака. Но шар все так же невозмутимо покачивается на длинном тросе. Не в чкаловском характере оставлять даже такого безвредного врага непобежденным. С земли видно, как истребитель знаменитого советского аса разворачивается и, не стреляя, проносится почему-то вплотную к шару. На глазах у всех «противник» жалко худеет и обвисает.

– Почему лопнул шар? – спрашивает Чкалова на земле командир.

– Один пулемет отказал. У второго кончились патроны. Я пошел на таран, как Нестеров.

В этом ответе сформулированы обе причины, побуждающие летчика идти на таран: когда отказывает оружие, когда кончаются патроны. Потому что таран не самоцель, он порождается этими двумя исключительными обстоятельствами. Чкалов не предполагал, что вскоре таранный удар пусть не часто, но все же окажется в бою единственным и последним оружием, останавливающим врага.

...1914 год. На вооружение армий впервые поступили аэропланы – безоружные, с фанерными фюзеляжами, легкие до такой степени, что крен от порыва ветра грозит неминуемой катастрофой. И хотя авиаторам выдают маузеры и браунинги, но, безрезультатно расстреляв все патроны по движущейся цели, воздушные противники зачастую расходятся в разные стороны, погрозив друг другу кулаками. В генштабах всерьез поговаривают о возможности «сдувания» вражеского аэроплана струей воздуха от своего самолета, о вооружении машин мортирами, стреляющими струей сжатого воздуха с примесью отравляющего газа. Но пока обсуждаются эти химерические проекты, авиаторы вооружаются самостоятельно, полагаясь на собственную смекалку. Кто-то придумывает подкладывать под сиденье чугунную сковороду – защиту от пуль с земли, кто-то берет в полет трос с тяжелой гирей, чтоб опутывать им винт вражеского самолета, а командир 11-го авиаотряда Юго-Западного фронта Петр Нестеров, знаменитый своей блистательной «мертвой петлей», придумывает множество хитроумных приспособлений: бомбу на длинном тросе для уничтожения вражеских дирижаблей, пилообразный нож для вспарывания аэростатов, укрепленный на носу «Морана». Он первый предлагает вооружить аэропланы пушками и пулеметами.

...В тот вошедший в историю мировой авиации день 26 августа 1914 года над аэродромом 11 авиаотряда под городком Жолкевом появился самолет противника неизвестной марки. В сопровождении «Альбатросов», похожий на них, но куда крупнее, тяжеловеснее, он вдруг вывалился из облаков, безбоязненно снизился и сбросил бомбу – первую авиабомбу – на Юго-Западном фронте.

– Аппарат! – закричал Нестеров, стремглав бросаясь к своему «Морану». – Ну, на этот раз не уйдет, я для него одно средство придумал.

Очевидец первого в истории таранного удара так описывает драматические события над Жолкевом:

«Австриец заметил появление страшного врага, видно было, как его аэроплан начал снижаться на полном газу. Но уйти от быстроходного «Морана» было нельзя. Нестеров зашел сзади, догнал врага и, как сокол бьет неуклюжую цаплю, так и он ударил противника. Сверкнули на солнце серебристые крылья «Морана», и он врезался в австрийский аэроплан.

После удара «Моран» на мгновение как бы остановился в воздухе, а потом начал падать носом вниз, медленно кружась вокруг продольной оси.

– Планирует! – крикнул кто-то.

Но для меня было ясно, что аэроплан не управляется, и это падение смертельно... Но вот и громоздкий «Альбатрос» медленно повалился на левый бок, повернулся носом вниз и стал стремительно падать.

Медленный поезд вез гроб с телом знаменитого летчика из Жолкева в Киев. Обгоняя его, неслись вздорные слухи, обидные для того, кто уже не мог опровергнуть их сам».

И пока авторитетная комиссия исследовала на месте останки самолетов, многие утверждали, что таран Нестерова был просто случайным столкновением. Ведущие русские авиаторы сочли своим долгом опровергнуть подобные заявления. Летчик Е. Крутинь писал в «Новом времени» 8 сентября 1914 года: «Все мы, военные летчики, уверены, что Нестеров не просто воткнулся, зажмурив глаза, своим аппаратом в неприятельский самолет, как казалось из первых сообщений, нет, он выполнил свою идею, которую высказал нам на товарищеском обеде в Гатчине: «Я не фокусник. Моя первая «мертвая петля» – доказательство моей теории: в воздухе везде есть опора. Необходимо лишь самообладание. Теперь меня занимает мысль об уничтожении неприятельских аппаратов таранным способом, например, ударом на лету своим шасси сверху...»

Его поддержал известный авиаконструктор И. Сикорский: «То, что другие люди способны делать при сильнейшем возбуждении, Нестеров делал спокойно, размеренно, с полным сознанием совершаемого».

В этих словах, подтверждавшихся материалами комиссии, разгадка тарана Нестерова: кто, как не он сам, мог проверить свои предположения и расчеты на деле? Да, он знал, что исход может быть всякий, но всю свою жизнь он прожил под девизом: «Побеждает тот, кто меньше себя жалеет». И он всегда побеждал, победил и на этот раз: через год после ядовитой шумихи вокруг его имени и против сложившегося мнения, что таран всегда приведет к гибели атакующего, русский летчик А. Казаков удачно повторил атаку и вернулся на свой аэродром невредимым.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.