— Вот! К конкретной, осязаемой цели, к диплому пододвинулся бы. Хотя, конечно, надо б знать, в каком вузе... Учиться нелюбимой профессии безнравственно. – На каждом повороте мысли он останавливался, брал паузу и столь же убедительно тут же доказывал обратное. – Впрочем, что значит любимая профессия? Кто знает, где она? Можно пробовать до бесконечности, и в рабочих специальностях не исключено разочароваться, как в вузах. Так что пусть уж лучше время на тебя работает – диплом в кармане еще никому не помешал. – Он уверенно жонглировал словами. – Да-да, тем более что после десятилетки чернорабочим не пойдешь, все равно где-то надо учиться – в училище, на курсах. Год потратил, работать начал, но если ты умный человек, все равно рано или поздно о вузе задумаешься. Так что не лучше ли сразу, пусть с риском ошибиться, но не теряя времени?
— Ну, это как считать время, – сказала я, – если ориентировать себя на то, чтобы непременно стать инженером (пусть плохим, что без наличия определенных способностей вполне возможно), любое время вне института – потеря. Но, может, мне и не надо в инженеры, равно как во врачи, юристы. Зачем мне обязательно это?
– Для роста, – вступил в разговор второй попутчик.
– Но почему «рост» всегда понимается так однозначно? Вот я работаю, скажем, воспитательницей в детском саду после педучилища. И если моя работа мне нравится, зачем же я должна поступать в вуз? Чтобы потом идти преподавать в школу? Не с малышами, мол, с десятиклассниками... Только такой рост? А мне вовсе не нужно делать «карьеру» со ступеньки на ступеньку. У меня тоже есть возможность роста: я могу быть хорошей воспитательницей, отличной, выдающейся, наконец. Я знаю, к примеру, воспитательницу, что получила за свой труд орден Ленина. Разве это не высшая оценка труда обществом? Почему считается, что должность директора детского сада выше?
— Да, вы, несомненно, правы, – горячо вступился изнемогающий от молчания «заядлый собеседник». – С одной стороны, карьера по горизонтали существует так же, как и по вертикали, но с другой стороны...
— Оставьте, – перебил его демобилизованный, – кому он нужен – рост в бок, когда можно расти вверх? И я лично времени больше терять не стану.
Поезд отстукивает километры. Мы подъезжаем к Москве. Я прощаюсь и слышу в ответ пожелания счастья. Счастья, которое «только» в вузе.
Я иду и думаю о главном аргументе под названием «прожитая жизнь», о горьком опыте и так далее. Что ж, не доверять этому нельзя... Но есть и другой опыт. Это я знаю совершенно точно – по письмам, по встречам, когда вот так, подчинившись, ломались под колесами мнений судьбы. Такой статистики нет – людей, ненавидящих свое дело, не нашедших себя, сломанных, разочарованных. И хорошо, что нет. Лучше не надо.
Но скажите, отчего так бывает? Действительно, опыт, действительно, жизнь, и тем не менее все мы прекрасно знаем, где лежит истина. Этого нельзя не знать: здесь – правда, здесь – ложь, это – честный путь, а это – напротив. Не только для разговора с корреспондентом. И не только по вопросу поступления в вуз... Как часто мы оказываемся в ситуации, когда прекрасно знаем, как следовало бы нам поступить, как будет правильно и разумно, но аксиомы тут же теряют очертания, лишь только дело касается нас самих, когда надо выбирать тот или иной путь уже для себя, а не просто теоретизировать. Почему? Откуда эти наши надежды оказаться исключением из правила? Не от нашего ли нежелания дать себе труд выбраться из-под «колес мнений», заставить себя поступить так, как душа требует, а не под диктовку расхожих постулатов? О да, это очень сложно – противостоять привычному мнению, взяться бороться с ним не словами, а поступками. Но мудр решившийся на это, понявший, что вот он, пожалуй, тот редкий случай, когда думать надо в первую очередь о себе, а не о других. В этом еще раз убедило меня письмо Нины Сорокиной.
Спасибо за ответ, за то, что интересуетесь моей судьбой. Институт все же оставила. Работаю сейчас воспитательницей в яслях. Попробую поступить в университет, на филфак. Не выйдет сразу – подготовлюсь получше. Как живу, спросите? Говорить об этом пока рано. Одно знаю: живу лучше, чем раньше. Даже не лучше – легче живу. Теперь я понимаю, что дело не в том, что ты пребываешь в вузе, а в том, чтоб учение тебе было необходимо. Для того, чтобы дальше двигаться, дальше жить.
Нина
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.