Затянувшееся детство?

Учение и производительный труд. Поистине камень преткновения для нашей школы. Назвав школу политехнической, ее фактически не сделали ни поли-, ни монотехнической. То в школе пытались давать профессиональную подготовку, хотя по полученным в ней профессиям почти никто не работал. То вводили в школе уроки труда, а в дополнение – межшкольные комбинаты труда и профессиональной ориентации, где фактически все же не было ни того, ни другого. В педагогической печати расшаркивались перед именем и опытом Макаренко, но школа этот опыт не использовала. Школу обязали заниматься профессиональной ориентацией, но учителя сами не знали мира профессий – а какая же может быть профессиональная ориентация, если неизвестны требования профессии к выбирающему ее человеку!

Фактический престиж профессий пришел в полное противоречие с потребностями народного хозяйства, Самым высоким престижем пользовались профессии редкие и редчайшие, особенно экзотические. Миллионы людей хотели бы стать актерами, летчиками и даже космонавтами, хотя последних требовалось, вероятно, несколько десятков. Зато было очень мало охотников стать рабочими многих самых массовых профессий. На самом низу престижной лестницы стоят многие профессии сферы обслуживания, и лишь чуть выше их – профессии сельского хозяйства. В некоторых местах Нечерноземья сельские девушки упорно не хотят работать, скажем, свинарками, доярками или телятницами, а поскольку более престижных мест не оказывается, массами уходят в города. В некоторых областях, например, Вологодской, в селе возникла острейшая «проблема невест» – молодым сельским мужчинам не на ком жениться. Дело тут, конечно, не только в школе, но и в ней тоже. Она не справляется не только с профессиональной ориентацией, но и с ориентацией социальной, то есть с выработкой у своих питомцев определенного отношения к главным социальным ценностям, в частности к труду вообще, труду физическому и умственному, городскому и сельскому образу жизни, к жизни в городе и селе, к семье и т. д. В отличие от профессиональной ориентации, которую школа в ее нынешнем виде вести не может, ориентация социальная – кровное дело общеобразовательной школы, и никто ее здесь не заменит.

На июньском (1983 года) Пленуме ЦК КПСС Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов высказал мысль о том, что «возникает необходимость серьезно подумать о реформе нашей школы, включая и систему профессионально-технического обучения». Представляется, что одной из главных целей перестройки школы должно быть повышение ее роли во всем процессе социализации подрастающих поколений.

Семья и школа в значительной мере одинаково – и одинаково неправильно – относятся к воспитанию подрастающего человека. Они стараются максимально освободить его от собственных решений, нравственных усилий, физического труда, хотят сами решить за него то, что ради социального взросления должен был бы решать сам человек. Школьное обучение практически целиком словесно. В результате выпускники школы кое-что знают, но крайне мало умеют. Да и знания нередко весьма сомнительны и крайне непрочны. Летом 1983 года в одном московском вузе на отделении статистики при вступительных собеседованиях абитуриентам задавали вопрос, какова численность населения Советского Союза? Ответы получали такие: двадцать миллионов человек; около миллиарда; немного больше, чем в Китае; восемь миллионов; больше миллиона человек и т. д. Цифры, близкие к действительности, назывались сравнительно редко; их помнили по учебнику обществоведения, изучавшемуся в десятом классе. А ведь всего два года назад абитуриенты подробно изучали экономическую географию СССР, в курсе которой населению отведено немало места. И, заметьте, это ведь отвечали будущие статистики, люди, которые, по их словам, рассчитанным на приемную комиссию, любят работать с цифрами.

Трудно определить, что знают наши выпускники средней школы по физике и химии, но вот то, что практически все они – за исключением обучавшихся в спецшколах и с репетиторами – не знают иностранного языка, общеизвестно. Да и знание родного языка часто весьма относительно – это особенно хорошо видно на вступительных экзаменах в те вузы, которые отказались от сочинений, а проводят диктанты и изложения (при которых нельзя списать).

В последние годы во многих сельских средних школах организовано обучение специальностям трактористов и шоферов. Учатся ребята с увлечением. Но вот допустить их к работе на тракторе можно только с 17 лет, на автомашине – с 18-ти. Так велит закон. Принимался он, конечно, из самых лучших соображений. Но прекрасными намерениями вымощена, как давно известно, только дорога в ад. Вместо того, чтобы совершенствовать машины, уменьшая, в частности, вибрацию, вредную для организма, пошли по пути отлучения юношей от труда. Труд должен радовать, а результатами его нужно гордиться – вот тогда это будет истинное трудовое воспитание. Но гордиться трудом на прополке, скажем, морковки, семнадцатилетнему юноше едва ли возможно.

Некоторые вузы, в свою очередь, вносят посильный вклад в инфантилизацию молодежи. Так, в ряде московских институтов стали проводить родительские собрания, а когда родители на них не являлись, студентов обязывали писать объяснительные записки. 18-летних молодых людей насильно ставят в положение малых детей.

Если говорить несколько обобщенно, то главный недостаток воспитания молодежи, тяжело сказывающийся на ее социализации, – это хроническая недогрузка растущего и развивающегося человека, постоянный «щадящий» режим, тепличные условия. Возможности юного человека используются крайне недостаточно, особенно человека выше средних способностей. Наука и опыт говорят, что ребенок может значительно больше, чем от него хотят получить; в результате ребенок адаптируется к сниженным требованиям, способности не столько развиваются, сколько гасятся. В школе сплошь и рядом особое внимание уделяется отстающим, а недоиспользование возможностей хорошо успевающих мало кого волнует. Упоминавшиеся уже супруги Никитины разработали интереснейшую гипотезу НУВЭРС – неуклонного угасания возможностей эффективного развития с возрастом, которая мне, как и многим другим, представляется весьма разумной и доказательной.

Нельзя научить человека плавать, не пуская его в воду. Чтобы вырос тяжелоатлет, недостаточно, чтобы он хорошо питался, надо, чтобы он поднимал штангу. Невозможно стать быстроногим бегуном без постоянных тренировок в беге.

Все это весьма тривиальные истины. Но ведь точно так же нельзя воспитать нормально социализированного, духовно зрелого, ответственного человека без соответствующих духовных нагрузок, без собственного решения важных для него задач, без сознательного выбора из разных вариантов, без усилий по достижению желаемого.

Выбрать свой путь после средней школы, избрать специальность в соответствии со своими желаниями и возможностями, добиться высокой квалификации и

т. д. – все это куда как серьезные испытания, если не плыть по воле волн или не пользоваться «блатом». Впрочем, никакой «блат» не даст знаний и умений.

Многие, к сожалению, всю ответственность за собственные трудности, беды, собственную незрелость рады целиком переложить на других. Да, семья и школа во многом повинны. Но ведь и сам ты что-то значишь, и нет на свете никого, кому ты был бы так близок, как сам себе. Многие «делают себя сами». Но не инфантилики – эти себя сделать не смогли.

Если маленький человек практически ничего не может решить за себя («родителей не выбирают», а потом решают именно родители), то по мере взросления все большую долю важных с точки зрения социализации вопросов он решает сам. И будущность его (судьба, если хотите) в громадной степени зависит именно от его решений. Возраст 17 – 25 – это, по удачному выражению выдающегося советского социолога В. Шубкина, «судьбоносные годы». Это годы самых важных для судьбы человека решений, время выборов. Человек в это время выбирает и приобретает профессию, выбирает супруга, место жительства, место работы... Разумеется, поступки человека в известной мере предопределены его прошлым, но ничего фатального в этой зависимости нет. Человек в наших условиях может в значительной мере строить себя и свою судьбу сознательно. В конечном счете главное воспитание – это самовоспитание. Нетрудно, однако, заметить, что воспитывать других мы любим почему-то больше, чем себя. Между тем без серьезного самовоспитания все остальное будет не в прок: никто не может насильно построить тебя самого, если ты этого не желаешь. Чего можно добиться, скажем, без достаточно развитой воли, без самодисциплины, без настойчивости и последовательности? Насколько я могу судить, все крупные исследователи, например, обладали этими качествами в очень высокой степени. Любая самая творческая работа складывается главным образом из неинтересных, банальных, шаблонных операций, от которых неизбежно устаешь, но без воли и самодисциплины достичь чего-либо существенного невозможно.

Воспитывать нужно, естественно, не только такие «операциональные» качества, но и многие другие, характерные для высокоразвитого общественного индивида: совесть, гуманность, деликатность, честность и многое другое. У нас есть просто поразительные образцы самовоспитания. Замечательны, например, страстные нравственные поиски и великие достижения Л. Н. Толстого. И очень жаль, что об этой стороне великой жизни почти ничего не знает школьник, «проходящий» Толстого. Или пример А.П.Чехова, одного из самых изящных, человечных и общечеловечных писателей мира, который, по его собственным словам, выдавливал из себя по каплям раба.

Но дело ведь не только в «высоких материях». Сплошь и рядом можно столкнуться с дремучим неуважением к другим людям. Вот, скажем, входит в автобус молодой человек с включенным на полную громкость магнитофоном. По-видимому, мысль, что не все могут восхищаться тем, что восхищает его, еще не посещала его голову. Вот под окном многолюдного дома за полночь настойчиво сигналит кому-то шофер. Вот веселая компания устраивает в пригородном лесу пикник, после чего (для чего?) разбивает опустошенные бутылки. Продолжать этот печальный перечень можно долго.

Поневоле возникает мысль о необходимости в школе хотя бы краткого курса этики.

Многие проблемы возникают в связи с тем, что человек социализируется в одной среде, а жить ему приходится в другой. Для нашего общества характерна очень высокая социальная мобильность. Наш городской рабочий класс очень быстро, за несколько десятилетий, сформировался в основном из бывших сельских жителей, почти вся интеллигенция вышла из рабочих и крестьян.

Но, скажем, сельский и городской образы жизни до сих пор очень различны. Один пример. В деревне домашним трудом занимаются почти исключительно женщины. И сельские люди – и женщины и мужчины – принимают это как должное. Но современная городская женщина требует равенства между супругами и в домашнем хозяйстве. Этого требует, собственно, ее объективное положение на производстве и в обществе. Когда сельский юноша переселяется в город и женится на горожанке, он неизбежно должен принять новые, городские нормы поведения вообще, в семейном быту в частности. Иначе возможность сохранения такого брака весьма сомнительна.

Перемена среды, места и образа жизни требует ресоциализации, то есть повторной, добавочной социализации, существенного изменения личности. Это длительный и трудный процесс.