Желтый дракон Цзяо

«Знает или нет? – билось в голове Джун. – Что же делать? Убежать? Нет, на улице он не посмеет... Да и Патрик рядом».

Она инстинктивно обернулась назад. Где-то метрах в пятидесяти в свете фонаря мелькнуло его лицо, и Джун немного успокоилась. Конечно, на улице Шан ничего ей не сделает. Кругом столько народу. И в «Гонконге» тоже. А в другое место она не пойдет.

Джун вдруг удивилась своим мыслям. Почему она боится? Разве Шан должен обязательно ее убить? «Убить». Какое странное слово. «Убить». Джун никогда не думала, что оно звучит так зловеще. Даже когда его произносишь мысленно. Она много раз читала в газетах про убийства, но все это казалось ей таким абстрактным, нереальным. Наверное, потому, что убивали не ее. А ее не убивали. Какая чепуха! Разве может так случиться, что ее не будет? Как это не будет? Непонятно. Люди будут ходить по улицам, смеяться, играть в бридж, любить друг друга, а она, Джун, не будет знать об этом, не будет этого видеть? И Патрик никогда не обнимет ее, не поцелует? Ее не будет! НЕ БУДЕТ! Бежать! Бежать прочь от этого Шана, броситься к Патрику, почувствовать его сильные руки... Она не хочет, чтобы ее убивали. Этот Шан не имеет права отнимать у нее жизнь. Почему люди убивают друг друга? К чему эта бессмысленная жестокость? Почему, убивая, они не представляют себя в роли жертвы, которой не хочется умирать? Взвинченная до предела, Джун готова была сорваться с места, броситься назад. «Ты ведь у меня умница... От тебя сейчас зависит многое... Не забывай: я все время рядом», – вспомнились слова Патрика. Она постаралась взять себя в руки, успокоиться. В самом деле, почему Шан должен убить ее? Даже если он и знает, почему Джун встречается с ним, он просто попытается скрыться – и ничего больше. Патрик прав: она чересчур взволнована.

– Вы меня совсем не слушаете. – Джун почувствовала, как к ее локтю прикоснулась рука Шана, и вздрогнула. – Вам холодно?

– Н-нет... просто мне припомнился один случай из детства...

– А вы любите припоминать, что было в детстве? Джун показалось, что она очень изобретательна:

– Кстати, вы ничего не говорили мне о своих родителях...

– А вас они интересуют? – ответил Шан вопросом на вопрос, и девушка снова уловила, что слова эти были сказаны с какой-то особой интонацией.

«Боже, скорее бы кончилась эта пытка!» – подумала она и вслух произнесла:

– Некоторые сами любят о них рассказывать...

– Мои родители бросили меня, когда я был совсем маленьким, – с какой-то затаенной радостью сказал Шан. – Меня воспитывал человек, который заменил мне отца и мать.

– И... кто он, этот человек?

– Кто он? – переспросил Шан, замедлив шаги. Дальнейшее произошло так быстро, что Джун не

успела даже сообразить, в чем дело. Рядом скрипнула тормозами какая-то машина. Дверца открылась, и Шан резко толкнул ее внутрь. Там ее цепко схватили чьи-то руки. Через мгновение машина уже катилась дальше, а Джун сидела на заднем сиденье, зажатая с обеих сторон Шаном и пожилым лысым мужчиной, от которого исходил неприятный запах дешевых сигарет.

– Что вам нужно? Куда вы меня везете?!

– Поедем немного поразвлечься! – захохотал Шан, просовывая руку под сиреневую кофточку Джун. – А потом познакомишься с тем, кто меня воспитывал. Ты ведь, кажется, хотела узнать, кто он?

– Оставь ее, – буркнул лысый. – Нашел время. Шан нехотя убрал руку.

– А ты... ты... мерзавец! Ты такой же подлец, как и твой воспитатель – с отчаянием воскликнула Джун. – Все вы подонки, убийцы! Ты думаешь, что тебя родители бросили? Ничего подобного! Он тебя украл у твоей матери за то, что она отвергла его ухаживания! И ты женился на собственной сестре и продал ее в публичный дом! А твоя мать сошла с ума! А потом они ее убили! А ты подонок, подонок!

Джун судорожно сжала кулаки и разрыдалась. Шан захохотал еще громче.

– Говори, говори! – И вдруг угрожающе произнес: – Скоро ты не так заговоришь. Разжалобить меня тебе не удастся. Мать, сестра! Плевать я хотел на твои сказки! Да если это и было бы так на самом деле, что из того? Думали, прибегу в вашу собачью полицию и все расскажу? Как бы не так! Не на того напали!