Гражданская война началась, когда над Испанией «чистого неба не было» – шла ломка феодализма, страна переходила на рельсы капиталистического развития. Франко в соответствии с лозунгами гитлеровского национал-социализма рекламировал себя как «фермент порядка» в период острейшей политической борьбы, в период схваток между коммунистами, монархистами, социалистами. Именно как «фермент нового порядка» он уничтожил республику, растоптал демократию, создал фашистское государство.

-На кого Франко опирался в своей борьбе? На феодалов и феодальчиков, на националистическую буржуазию, связанную с феодализмом деревни, на армию.

Для того, чтобы думать о будущем, надо знать прошлое. Армия в Испании была многочисленной: малыми силами страну в узде не удержишь. Армия была «двухслойной». Следует объяснить, что представляют эти «слои». Первый рожден во время «африканских войн» 1909 – 1927 годов (именно тогда выдвинулся Франко). Амбиции феодального Мадрида нашли свое выражение в кровопролитии, принесшем былой монархии богатые колонии. Пропаганда трубила: «Армия восстановила былой престиж нации». Первый «слой» оказал сильнейшее влияние на подрастающее поколение армии, на второй «слой»: они-то, двадцатилетние офицеры, и стали ударной силой Франко под Гвадарамой и Эбро в трагичные дни Испанской республики. Армия после разгрома демократии поддерживала «новый порядок» Франко; сотни тысяч обмундированных, вооруженных и накормленных в армейских казармах испанцев были гарантами режима. Миллионы детей националистов, получив «лавры победителей», составили «третий слой» – костяк государственного аппарата, сросшегося с частным предпринимательством, костяк армии и синдикатов – так называемых «профсоюзов». По приблизительным подсчетам, такого рода люди и члены их семей составляют ныне десять процентов населения, то есть примерно три миллиона. Реакция этих людей на то, что хотя новый кабинет был представлен королю прежним, франкистским премьером Карлосом Ариасом Наварро, но состоял на три четверти из министров новых, в определенной мере тенденциозных (министра иностранных дел Ареильса франкисты даже лишали паспорта), была затаенной, выжидающей. Они, эти «три миллиона каудильо», хотели, чтобы «все было по-старому». Они надеялись на Ариаса Наварро, который безутешно плакал па похоронах Франко.

Реакция испанцев открыто левых убеждений – а их тогда насчитывалось не менее пятидесяти процентов – также была выжидающей: легко предлагать реформы, когда ты не в кабинете министров. Посмотрим, как ты станешь проводить эти обещанные ранее реформы в жизнь, став министром.

Когда первое монархическое правительство освободило из тюрьмы Марселнно Камачо, вождя «рабочих комиссий», самого популярного лидера трудящейся Испании, мастодонты «первого слоя», стареющие генералы второго «слоя», «ребята с челюстями» из «слоя» третьего заулюлюкали. Именно они добились повторного, провокационного ареста Камачо, именно они после вторичного освобождения «камарадо Марселнно», продолжая открыто улюлюкать, начали проводить собрания, чтобы выработать действенную линию но отношению к правительству.

Придя к власти, первое поелефранкистское правительство публично пообещало определенные либеральные реформы: «Мы пойдем к демократии шаг за шагом. Мы не будем предпринимать опрометчивых шагов. Мы будем жить по закону».

И сразу же возник вопрос, по какому закону? По новому? Где он? По закону Франко? Это немыслимо. В посулах нового кабинета человек, мало-мальски подготовленный политически, увидел «перепихивание»: Фрага обещал демократию, но постепенную; Ареильса сулил «вхождение» в Западную Европу, то есть в «Общий рывок», но жмет при этом на Фрагу: давай реформы, без них не примут. Действительно, Лондон и Рим, отказываясь принять Испанию в «Общий рынок», играли на «демократической неподготовленности Мадрида», хотя всем понятно, что Париж и Рим в первую очередь беспокоят конкурентные цены на испанское вино, а никак не «демократизация» страны; при этом новые министры подчеркивали, что реформы должны быть конституционными, то есть проведенными через «Королевский совет» и кортесы.

Блас Пнньяр, один из лидеров современного испанского фашизма, депутат кортесов и директор журнала «Нуэва Фуэрса», разразился яростным выступлением:

– Не успел еще остыть труп Франко, а всякая сволочь, всякие социалистические группки уже стали собираться открыто! Камачо выступает перед народом! Министр Фрага Ирнбарве позволяет себе дружеские беседы с социалистическими оппозиционерами! Министр, отвечающий за внешнюю политику, берет на себя смелость говорить, что коммунисты являются такими же испанцами, как и все мы! Все это свидетельствует, что враги христианской цивилизации пытаются разрушить то, что сорок лет создавал наш незабвенный каудильо. Поэтому наша задача заключается в том, чтобы объединиться и действовать! Фрага Ирибарне утверждает, что «у нас не будет иных врагов», кроме врагов государства. Но врагами государства, как общественного института, являются лишь анархисты. Значит, Фрага считает нашими врагами одних анархистов? А как нее быть с марксистами и прочими либералами, которые выступают против великих идей Франко?.. Фрага предлагает нам научиться отличать врагов от оппозиционно мыслящих людей, он считает, что оппозиция несет в себе позитивный заряд, нужный для демократического развития страны. Мы не собираемся делить врагов и оппозицию. Для нас это синонимы. Если же правительство поднимет руку на «движение», созданное Франко 18 имщ» 1936 года, когда мы начали наш очистительный крестовый поход против коммунизма, мы станем на защиту ваших основополагающих идей. Мы не остановимся ни перед чем ради того, чтобы отстоять идеи Франко. Нынешнее правитедьство не может считаться общенациональным. Фрага представляет кучку либералов, а не нацию, поклявшуюся в верности «движению» и Франко!

«Посибле», журнал центра, привел слова Фраги, когда его назначили на пост министра внутренних дел:

– Я сказал королю, что смогу занять пост лишь в том случае, если мне разрешат проведение моих демократических реформ. Для этого мне нужно привести с собой полдюжины верных людей.

Испанцы ждали, что Фрага немедленно объявит о сроках и датах реформ. Он медлил, обещая.

Испанцы ждали амнистии. Министр юстиции Антонио Гарригес обещал провести амнистию, однако после того, как будут внесены конституционные изменения в «Основной закон».

Испанцы ждали «приобщения к Европе», однако министр Ареильса после первых своих визитов в Париж и Бонн ничего, кроме посул «привести Испанию в семью европейских народов», не сделал.

А три политические единицы Испании по-прежнему хранили молчание: король, армия, «Опус Деи».

В Париже, когда ожидание затянулось, было проведено широкое совещание демократической оппозиции, в котором приняли участие Игнасио Камуньяс Солис и Хоакин Сатрустеги – от либеральных монархистов, Сантьяго Ка-рилльо – от ЦК компартии, Руне Хименес и де Миранда – от демохристиан, генеральный секретарь социал-демократической рабочей партии Филиппе Гонсалес, социал-демократ Мануэль Диас Аллегрия – сын бывшего начальника генштаба (и такое возможно в нынешней Испании), социалист Рауль Мородо.

По оценкам европейской прессы, совещание это было «историческим», ибо его участники вернулись затемв

Мадрид и разъехались по домам: раньше бы их встретили на аэродроме Баррахас полицейские машины.

На совещании выступил Руне Хименес – он был защитником Марселнно Камачо. Руис Хименес наметил план действий оппозиции: Продолжать борьбу за демократизацию, организовывая мшшфидации в стране, используя прессу, проводя широкую разъяснительную работу.

– Надо дать возможность правительству, – закончил Руис Хименес, – выполнить свои обещания, выдвинутые в программе кабинета.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.