Совещание было непродолжительным: доклад – решение, доклад – решение. Подводя итоги, полковник встал, посмотрел на разложенный перед ним лист ватмана, испещренный зубчатыми черными дугами, обозначавшими рубежи обороны условного противника.

– Мы хотим вывести наши основные огневые средства на линию атаки в самый последний момент. И внезапным залпом накрыть батареи «противника»... Именно внезапным, – сделал ударение на последней фразе полковник. После небольшой паузы он добавил: – До начала активного наступления дивизион будет находиться на хорошо замаскированных позициях довольно далеко от рубежа открытия огня...

Не прерывавший полковника до этого генерал-лейтенант в полевой форме встал из-за стола, прошелся вдоль обитой пластиком стены передвижного командного пункта, повернулся и посмотрел на полковника.

– Но вы рискуете тем, что этот дивизион по ряду причин может не оказаться в нужное время на огневых позициях. Не слишком ли велик риск, товарищ полковник?

– Я знаю этот дивизион, товарищ генерал-лейтенант. Знаю его командира майора Иванова. Он сделает все, как надо.

– Иванова, говорите. Ладно, посмотрим. В конце концов учения проводятся для того, чтобы учиться...

...Свернув с шоссе, мы долго крутились опушками березовых рощ, пару раз переезжали неглубокие ручьи, прежде чем добрались до ориентира – старой деревянной пожарной вышки. Дальше дорогу загораживал рукодельный шлагбаум, вытесанный из ели. Уже пешком добрались до командирской палатки.

Мы увидели офицера с седым ежиком волос, сидевшего за походным алюминиевым столом в окружении сержантов. Он встал, улыбнулся:

– Извините. Провожу занятия с командирами расчетов. Скоро заканчиваю.

Майор был молод, широкоплеч, по-спортивному ладен. Только вот седина... Впрочем, он военный человек, а у военных людей не принято спрашивать, почему они седеют до времени.

Дождавшись, когда Иванов освободится, мы пошли с ним вдоль просеки к машинам.

– Идея огневого налета с марша не нова, – рассуждал Иванов, – вспомните тактику «катюш» в годы Великой Отечественной. Их появление на том или ином участке фронта было для врага, как правило, внезапным. Они вступали в бой прямо с марша, не дав противнику принять меры предосторожности. Кстати, наш дивизион гвардейский и ведет свою родословную от 31 декабря 1942 года. Его боевому пути может позавидовать любая часть, сами судите – Серпухов, Харьков, Киев, Житомир, Львов, Перемышль, Сандомир, Берлин, Прага.

Боевые возможности современной реактивной артиллерии несопоставимо выше возможностей их предков – гвардейских минометов, легендарных «катюш». Но принцип действия, тактика те же – скрытный марш и внезапный сокрушительный удар. Правда, тот же марш бывает разным по трудности и протяженности. На этот раз дивизиону предстояло пройти едва ли не максимально реальное расстояние по сильно пересеченной местности.

Боевые машины, обтянутые масксетями, стояли, прижавшись платформами к густым ореховым зарослям. Рассмотреть с просеки, и то не сразу, можно было лишь обычный для всех грузовиков передок с зарешеченными фарами.

Машины стояли аккуратно, загнанные под кустарник сразу, без доворотов. Это было понятно по не примятой вдоль колеи, уже выцветшей, порыжелой траве. От леса, тихого и какого-то сонного. веяло сырым валежником и жухлыми листьями. Мирная, почти идиллическая картина. Если не думать о том, что здесь до поры до времени укрыты десятки боевых установок, огневая мощь которых поистине огромна.

Иванову надо в штаб, а мы остаемся возле одной из боевых установок и знакомимся с расчетом гвардии младшего сержанта Маулита Закароева. Расчет – один из лучших в дивизионе, второй год носит звание отличного. Интересен он и тем, что собрались в нем представители разных национальностей. Командир – осетин, наводчик Сергей Дурицкий – украинец, водитель Сергей Фадеев – русский, заряжающий Аннамухаммед Митиев – из Туркмении. Бойцы прекрасно сработались друг с другом и крепко сдружились. Однажды приезжал к Маулиту отец, проведать, как тому служится. Привез персики. яблоки, сыр. Еле все дотащил. Маулит спросил: «Зачем мучился, отец, столько вез?» Тот ответил: «Ты писал, что живете здесь как братья. Так чтобы всех угостить хватило. Ведь я правильно сделал, сын?» «Правильно, отец».

...Они сняли чехол с сорокаствольного пакета и взялись за дело. Дурицкий протирал прицельные приборы. Фадеев копался в двигателе. В этом не было особой нужды, техника их находилась в полном порядке. Но Маулит сказал: «Лишний раз убедиться в надежности своего оружия не мешает». И все, согласно кивнув, занялись профилактикой. Я не часто видел, чтобы люди обращались с техникой, в том числе и собственной, с такой поистине хозяйской бережностью. Сказал об этом ребятам. Они вдруг посерьезнели.

– У меня отец фермой заведует, – подумав, отозвался Маулит. – Знаете. сколько труда надо положить, чтобы откормить одного бычка? И стоит он немало. Но даже наш один снаряд все равно стоит дороже. А если будет техника не в порядке – снаряды пойдут мимо цели. Труд, добро народное на ветер пустим, значит. Нет уж, лучше недоспать, а дело свое солдатское честно сделать. На то мы и служим.

Смотрю на Маулита и думаю: «Нет, не экономический и не просто хозяйский расчет движет этими ребятами. Высокая, глубоко осознанная ответственность за свою солдатскую работу, за конечный итог ее, вот, пожалуй, в чем дело».

Я не раз видел в музеях и на перекрестках бывших военных дорог ставшие теперь уже памятниками боевой истории гвардейские минометы БМ-13 и БМ-8. Вблизи они выглядели не столь устрашающими, как на лентах фронтовой кинохроники, где сняты «катюши» в момент залпа. Грузовой «ГАЗ», пакет с направляющими стволами, простое прицельное приспособление, стопоры.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.