Постепенно в СУ-19 сколачивалось крепкое ядро энтузиастов.

Сейчас они с улыбкой вспоминают, как в спорах рождались афоризмы типа: «Покажи мне свой санблок, и я скажу, в каком веке ты живешь». В конце концов с помощью обкома комсомола и штаба ЦК ВЛКСМ по шефству над Тюменской областью организация обновилась и омолодилась настолько, что было решено СУ-19 именовать комсомольско-молодежным.

Медленно, но верно коллектив выбирался из прорыва. Настал день, когда впервые у бухгалтеров сошлись концы с концами. Прибыли пока не было, но и убытков СУ не наносило, и эта боевая «ничья» воспринималась как первая победа.

Пристально приглядывался к сантехникам Баталии. И, как водится, повышенное внимание руководства не сулило работникам СУ-19 спокойной жизни. Дело в том, что Баталии имел тут свой особый интерес. Ему нужна была база для работы с металлом. В новом главке такой базой обладало только СУ-19. К тому же, как инженер, Юрий Петрович чувствовал, что в этой прозаической службе заложен наибольший резерв модернизации. Именно сантехники проявляли наибольшее стремление к унификации узлов при монтажных работах.

Наконец, Баталии решил, что пришла пора осуществления заветной мечты, которая давно уже не давала ему спать по ночам. Он приехал в комсомольско-молодежное СУ и сказал Шаповалову, что есть у него один заманчивый, но рискованный план...

Суть идеи, которую предложил инженер Баталии комсомольцам управления СУ-19, была проста и не нова. Она состояла в том, чтобы при сооружении разного рода объектов на таежных месторождениях применять блочно-комплектные устройства. То есть максимум работы производить в благоприятных заводских условиях, а в тайге – никакого строительства, только монтаж. Такой строительный прием в общем-то известен давно, и читатель наверняка подыщет куда более древний пример, нежели тот, с которого ведут свою «родословную» тюменские строители промыслов.

– Это было при царе Иване Четвертом, незадолго до похода Ермака за Урал, – рассказывает один из ветеранов сибирской нефтяной эпопеи Николай Викторович Дьяченко. – После нескольких безуспешных попыток овладеть Казанью россияне решили применить блочно-комплектный метод.

...Нет, речь шла не о штурмовых башнях или каких-либо стенобитных орудиях – это все мелочи. Самое трудное было – выстоять в степи против налетов лихой татарской конницы. Для серьезной борьбы с Казанским ханством понадобились точки опоры – крепости. Но как их построишь под непрерывными атаками быстрых, маневренных отрядов?

То есть, выражаясь изящным языком современных плановиков, требовалось осуществить большой объем капитальных работ в крайне сжатые сроки. И, надо еще заметить, проектировщикам и строителям середины XVI века приходилось отнюдь не легче, чем их потомкам. Основная масса проектно-сметной документации и рабочих чертежей должна была совершенно необъяснимым образом умещаться в голове. Главный заказчик (по прозвищу Грозный) на доклады о «недовведенных объектах» реагировал весьма и весьма своеобразно. А уж про диких кочевников и говорить нечего. За «отдельные недостатки» в строительстве укреплений они мало того, что кожу сдерут, так еще и солью помажут...

С учетом всех этих неблагоприятных факторов был разработан хитроумный план, ответственность за реализацию которого благородные князья дружно свалили на дьяка Выродкова. В тихой вотчине бояр Ушатых близ Углича всю зиму стучали топоры. Под руководством смышленого «прораба» – дьяка в лесу строился деревянный город – с крепостной стеной, башнями, домами, церковью... Затем бревна тщательно омар-кировали, город разобрали, связали в плоты, и ранней весной 1551 года вниз по матушке по Волге они приплыли чуть не под самую Казань, Там быстро – в четыре недели – из привезенных заготовок собрали город, названный Свияжском. Уже в апреле объект вступил в строй: «блочная» крепость была готова встретить конницу пушечным огнем всех своих башен.

А вот другой факт, уже из новейшей истории. Не кто "иной, как нефтяники Татарии первыми в нашей стране при освоении месторождений начали широко применять блоки и заготовки. Их опыт был одобрен и рекомендован для внедрения в других нефтяных районах. Однако в этих конструкциях использовались железобетонные основания, которые настолько утяжеляли блоки, что для тюменского бездорожья совершенно не годились.

Многие специалисты считали, что для севера Западной Сибири, где болота бездонны, где снег лежит по 220 дней в году, мороз достигает минус 56 градусов, V а ветер – 40 метров в секунду, блочный метод не обеспечит надежности, и надо не мудрить, а действовать по самому простому способу, по принципу «хоть тяжела дорога, да езжена»... Однако Юрий Петрович Баталии – главный инженер «Тюменьнефтегазстроя» – убежден был, что возможно и необходимо найти на основе блочного принципа особый тюменский вариант.

Прежде всего нужно решить ряд инженерных проблем. Главная трудность заключалась в том, что время выдалось не подходящее для проектирования, обсуждения, согласования. Все ресурсы Тюменской области – и людские и материальные – были уже введены в битву за нефть, и сил для операции стратегического масштаба, а тем более с предварительным промышленным экспериментом, не оставалось. Значит, рассчитывать можно было на некую нематериальную силу, называемую энтузиазмом. Да, именно на энтузиазм и делал ставку Баталии – этот опытный инженер и трезвый производственник.

Когда Юрий Петрович ехал в комсомольско-молодежное СУ-19, он отчетливо понимал, в какую трудную и рискованную игру вступает сам и вовлекает за собой Игоря Шаповалова, других молодых специалистов, едва успевших вытащить из прорыва организацию. Чем в случае провала это грозит для него лично, Баталии не думал: дело стоило того, чтобы поставить на карту свою служебную карьеру. Рано или поздно блочный метод получит признание и даст огромное облегчение многим тысячам строителей и, может даже статься, произведет настоящую революцию в освоении Севера. Но молодых инженеров неудача в самом начале пути может надолго обескуражить, внушить неуверенность в своих силах.

Комсомольцы согласились на эксперимент не то что без колебаний, а с истинным вдохновением, как будто только ждали сигнала. И с того момента внутри «Тюменьнефтегазстроя», работающего по традиционной методике, начала формироваться особая система, «завод – строитель», своего рода организация в организации – со своей принципиально новой технологией, структурой управления, снабжения и т. п.

Как и предполагал Баталии, особенной помощи со стороны производственных организаций получить не удалось. Всем было тяжело, и к кому бы ни обращались, ответ одинаков: «У нас люди в тайге, а вы тут со своими экспериментами...» Молодые инженеры сами разрабатывали конструкции и чертежи первых установок. Зачастую сидели ночами над расчетами. Областная комсомольская организация восприняла новое дело со всей душой, видя в нем будущее северных строек. Геннадий Шмаль из свежего комсомольского пополнения посылал к Баталину и Шаповалову самых толковых молодых рабочих, техников, инженеров.

Однако на общественных началах можно было работать лишь первое время. Когда началось воплощение идеи, когда по самодельным, не утвержденным в соответствующих инстанциях чертежам стали резать государственный металл, предназначавшийся на другие нужды, перекраивать оборудование, тратить энергию и прочие фонды, у самых смелых появилась бессонница. Если бы в этот период прокурор заглянул в дела СУ-19, он был бы обязан отправить на скамью подсудимых все руководство за грубейшие нарушения производственно-финансового порядка. Хоть никто не взял для себя и иголки, а служебное преступление налицо. Что; если в расчетах ошибка?! Так и виделись бессонными ночами ржавеющие неудачные блоки, слышался голос прокурора: «Кто дал право честолюбцам по своему разумению губить государственное имущество? Сумма ущерба, нанесенного народу вашими безграмотными прожектами, составляет...» Да, сумма потрачена была уже немалая.

В пасмурный осенний день первый насосный блок повезли на испытания. Они проходили на озере близ Тюмени. Все волновались: будет ли вибрация, ведь тяжелые насосы крепились не на бетоне, а на легком металлическом каркасе. Поставили ведро, до краев наполненное водой, и включили агрегаты. Вода не зарябила! Все точно рассчитали молодые инженеры. Сразу отлегло от сердца, и смелее пошла работа.

Когда семь «домиков» – блоков первой кустовой насосной станции были готовы, в Тюмень приехал председатель Госплана СССР Н. К. Байбаков. Баталии показал ему блоки. Николай Константинович внимательно их осмотрел, расспросил о результатах испытаний и поздравил тюменцев от души. Как бывший нефтяник, он сразу оценил, что означает для будущего такая удача, и все хвалил: «Молодцы! Молодцы...» Но тут же заметил, что «молодцы» как-то странно переглядываются.

«В чем дело?» – спросил Байбаков. Ему показали бумаги. «Как, этот завод существует подпольно?!»

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.