Рейсовый автобус приближался к аэропорту. В просторном «Икарусе» сидело всего двенадцать пассажиров. Правда, они с трудом умещались в креслах, потому что телосложения были крепкого и к тому же одеты тепло, так что сразу понятно: люди собрались не в Сочи.

Утро над Тюменью вставало морозное, ясное, и в окна «Икаруса» было отчетливо видно, как по взлетной полосе, набирая скорость, скользит серая акулья туша – самолет с двумя широкими килями на хвосте.

– Вот он, «Антей»! – волнуясь, закричал мой попутчик и даже приподнялся со своего кресла, чтобы получше разглядеть машину. – Это наш багаж пошел на Самотлор...

Гром четырех турбин долетел до нас, когда после короткой пробежки «Антей» оторвался от земли и неправдоподобно медленно поплыл вверх. В эту минуту он стал похож на толстяка, который, казалось, всем на потеху рискнул пуститься в вальс и вдруг обнаружил качества великолепного танцора. Поблескивающие плавники вывели его курсом на север, и вскоре гигант растворился в синеве.

По торжественной плавности траектории полета чувствовалось, что АН-22 в своем брюхе уносил не меньше полусотни тонн груза. Впрочем, попутчик мой – это был молодой рабочий-слесарь из объединения «Сибкомплектмонтаж» – не оговорился. То, что вез «Антей», с гораздо большим основанием следовало называть багажом, нежели грузом. Багаж представлял собой аккуратные «кубики» – блоки, начиненные оборудованием и аппаратурой, а также тщательно упакованные лачки стальных заготовок, из которых монтажная бригада, вылетавшая следом, должна была там, на Самотлоре, собрать и включить в работу промысловую установку. Такие рейсы совершались большими самолетами на Медвежье, Уренгой, на другие газовые и нефтяные месторождения Тюменского Севера.

В зале аэропорта, потолкавшись среди командированных пассажиров, я услышал: каким бы маршрутом ни следовал груз подобного рода, летел ли по воздуху, плыл ли таежными фарватерами на баржах, катился ли по рельсам железной дороги Тюмень – Сургут, или тащился на стальных полозьях волоком за тракторами по тундре, «кубикам «-блокам всюду была открыта «зеленая улица».

Чем же «багаж» слесарей завоевал столь необыкновенную для Сибири привилегию?

...Рождение нового метода продиктовано было стечением довольно-таки суровых обстоятельств. Герои «блочного переворота» и сейчас молоды, а тогда, у истоков дела, они были комсомольцами. И на комсомольском энтузиазме, по сути, поднялся и окреп новый метод. История эта происходила в середине 60-х годов, когда страна приступила к освоению нефтяных и газовых месторождений Западной Сибири.

Вы помните, конечно, то горячее, исключительно трудное для сибиряков время. Все газеты печатали фотографии первых нефтяных фонтанов, а рядом – портреты первопроходцев: Эрвье, Салманова, Ровнина, Подшибякина – геологов, буровиков, речных лоцманов, укротителя огненных смерчей Григорьева, бесстрашного пилота Хохлова, богатыря-лесоруба Коурова... На помощь тюменцам спешили тысячи добровольцев. Этому, второму, эшелону предстояло решить задачу не меньшей сложности. Если для открытия месторождений достаточно усилий мобильных отрядов исследователей, то для того, чтобы превратить Тюменскую область в крупнейшую топливно-сырьевую базу страны, нужно было в болотистой тайге и тундре строить и строить...

Государство щедро выделило средства, новую технику, материалы. Но вот что происходило на практике. Например, требовалось построить дожимную насосную станцию на магистральном трубопроводе.

Первым делом в глухомань, в точку, обозначенную крестиком на карте, вертолетами или катерами по речкам забрасывали десант. Его задача была – закрепиться самому на площадке и начать строить поселок: жилые дома, баню, столовую. Затем подбрасывали подкрепления, чтобы помогали возводить пекарню, магазин, склад, гараж, ремонтную мастерскую, временную котельную и электростанцию. Как только поселок разрастался, приезжали каменщики, бетонщики, кровельщики, которым предстояло возводить здание насосной. У многих семьи. Их надо кормить, поить, лечить, учить. Старших детей отдавали в интернат, для младших строили школу. Зуб выдернуть – надо лететь вертолетом за триста верст... Подсчитали экономисты: один строит насосную, а еще семеро его обслуживают, передавая по цепочке тот «кирпичик», который он уложит на место.

По немыслимо тяжелым тюменским трассам подвозили почту, продукты, всякий другой товар для жителей поселка. Везли также цемент, кирпич, стекло и прочие строительные материалы. Постепенно поднимался главный объект – здание насосной. Затем начинало поступать оборудование. Приезжали монтажники, сварщики, наладчики устанавливать агрегаты. И нередко; бывало, хватятся – нет какой-нибудь детали (сломали или потеряли в дороге), все дело стопорится. Заводы-изготовители разбросаны по городам, областям и республикам. Пойди докричись до них отсюда, из таежного урмана...

Но вот трудности позади. Года три прошло с момента, когда высадился первый десант. Наступает торжественная минута – насосную станцию сдают в эксплуатацию. Любо взглянуть на сооружение: мощные агрегаты выстроились в линию. Для присмотра за их работой нужны только дежурные – всего несколько человек. И в праздничный день пуска люди оглядываются с печалью: какой большой поселок разросся вокруг,., сколько труда, причем главным образом труда ручного, в него вложено. Все это будет брошено, снесено и в какой-нибудь безветренный день сожжено как огнеопасный мусор, потому что нечего теперь делать людям среди этих болот. Где-то в другом месте, отмеченном на карте, надо высаживать десант, начинать сооружение новой станции. А что сделаешь – стране нужна нефть!.. Казалось, иного выхода нет.

Немногим легче было и в нефтяной столице, в Тюмени. Там тоже почти все приходилось начинать с нуля. Построили, скажем, новый Дом, подключили его к городским инженерным сетям, проложенным еще до революции, чуть-чуть повысили давление – старые трубы лопнули, и целый квартал остался без воды. Наверное, самым отстающим в области было специализированное управление по сантехническим работам – СУ-19. Его незадачливая контора помещалась в Тюмени, в дряхлой избушке неподалеку от городской свалки.

Не было совещания, на котором не ругали бы СУ-19 за плохое качество работы, за отсутствие дисциплины и порядка, за случаи пьянства и за другие тяжкие: И как-то так выходило, что чем больше критиковали СУ-19, тем меньше получалось толку. Словно кожа на его работниках сделалась дубленая. Управление не столько строило новое, сколько устраняло старые свои огрехи. Разумеется, ни о каких поощрениях – моральных или материальных – и речи быть не могло. Все там было запутано, запущено и двигалось через пень-колоду. Даже угроза применения высшей административной меры наказания – увольнения с работы – никого не пугала, потому что с кадрами было очень трудно. Уважающий себя рабочий или специалист в такой позорной конторе и месяца не выдержит. Кому же понравится быть героем карикатур, посмешищем города и при всем том получать едва ли не меньше всех?!. Так или иначе – управление ежегодно приносило убытка на 100 – 150 тысяч рублей.

Вот в эту «яму» и «толкнули» одного из приезжих комсомольцев-энтузиастов – Игоря Шаповалова. Правда, кроме энтузиазма, у него был опыт руководства студенческими строительными отрядами в Ташкенте и на казахстанской целине, а также практика организаторской работы в комсомоле.

Можно' как угодно трактовать роль личности в истории, но именно с момента, когда Игорь Шаповалов, а вслед за ним (не без его содействия) в эту «яму» попали Владимир Жевтун и ещё несколько других энергичных, толковых специалистов, начался подъем, а затем и подлинный переворот в сантехнике. Свой принцип подбора кадров Шаповалов объяснял так: «Надо стараться брать в помощники людей самостоятельных, и желательно, чтобы были умней тебя, иначе вопросы решать некому. Если будешь диктовать, а они станут в рот тебе глядеть – дело не сдвинется...»

Шаповалов на одном из собраний призвал поднять СУ-19 с помощью трех «домкратов»: качество работы, культура производства, профессиональная гордость. В изруганном, безнадежно отстающем учреждении неожиданно прозвучали слова о том, что не кто иной, как сантехник, предназначен нести культуру в строительное производство, что слесарь-сантехник должен стать на голову выше всех остальных строительных профессий, поскольку он осуществляет инженерное обеспечение зданий.

– Цель у всех тюменцев одна – создание крупнейшей топливной базы, – говорил Шаповалов. – Так почему же мы, сантехники, не можем встать в один ряд с героями-геологами, рекордсменами-буровиками, пилотами-асами? Разве наш труд менее важен для освоения Севера? Разве хорошие условия жизни и быта не основа для закрепления кадров?

Одни посмеивались над «сантехническим экстремизмом» Шаповалова, другие пожимали плечами: пусть хоть на голову становятся, лишь бы дело свое наладили – надоела безобразная работа водоснабжения и отопления, третьи стали союзниками. Мощную поддержку оказали тогдашние главный инженер «Тюменьнефтегазстроя» Юрий Петрович Баталии и секретарь обкома комсомола Геннадий Шмаль.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.