Бродвейскую публику трудно чем-либо удивить. Но на этот раз толпы возбужденных юнцов осаждали здание американского «Театра жизни». Шел новый спектакль под названием «Рай – немедленно!». И дело совсем не в том, что актеры и актрисы были обнажены: здесь этим особенно не поразишь. Зрителей будоражила идея спектакля.

– Где мой костюм? – вопрошал со сцены новоявленный Адам. – Его нет, потому что я хочу быть счастливым. Вы, сидящие здесь во фраках и смокингах, связали себя условностями, воспоминаниями о прошлом и размышлениями о будущем. А мы, актеры, хотим насладиться мгновением и начнем это делать прямо сейчас, на сцене. Сидящие в партере тоже могут стать счастливыми, если они на то способны. Мы будем первыми революционерами, которые создадут рай на земле не в будущем, а немедленно, отключившись от памяти, ответственности и времени.

Что это? Параноидальный бред или просто экстравагантная выходка?

– Не совсем, – отвечает Эммет Гроган, один из руководителей хиппи. – Поезжайте в Хайт-Эшбери и вы увидите, что новое общество наслаждения уже создается.

Свою карьеру хиппи Гроган начал делать в первый день после призыва на военную службу.

– Я видел смутьянов и почище тебя. Но не обольщайся, я смогу тебя укротить! – выкрикивает унтер-офицер, ведущий по коридору молодого новобранца.

Затем он толкает его в комнату:

– Ты начнешь с того, что приведешь здесь все в порядок. Я вернусь через полчаса.

Оставшись один, высокий молодой человек со светлыми волосами, падающими на плечи, принимается за работу. Он берет охапками ружья, стоящие рядами в козлах, и бросает их за окно, затем достает из своего ящика банку с краской и начинает красить старые, ржавые кровати в шафраново-желтый цвет.

Полчаса спустя новобранцу удается вставить в поток ругательств, извергаемых сержантом, одну фразу:

– Но, сержант, я считал, что надо освободить эту комнату от всего, что неэстетично.

Через два дня Грогана отвели к психиатру. Но, прежде чем ему задали хотя бы один вопрос, он начал вопить:

– Я сумасшедший! Я сумасшедший! Вскоре последовал диагноз: «Не пригоден к военной службе». А затем Гроган прибыл в Хайт-Эшбери, один из районов Сан-Франциско, превращенный позднее в прибежище хиппи. Первые из них появились здесь в 1965 году, но уже через несколько лет на Западном побережье собиралось до 200 – 300 тысяч хиппи. Вслед за ними сюда устремились многие ученые и журналисты, чтобы посмотреть и понять хиппи в их заповеднике.

Итак, следуя совету Грогана, мы тоже прибыли в Хайт-Эшбери. То здесь, то там в кустах вырисовываются фигуры хиппи, потягивающих «травку» (так называют наркотик марихуану) или наигрывающих бесконечные мелодии на банджо. У каждого из них своя собственная вселенная, где можно вращаться по причудливой орбите.

– Сюда, Джек! Ты моя самая любимая вещь. Приди же к своей нежной, прекрасной, сердечной любви, моя небесная звезда. – Тихий женский голос доносится из зарослей, окаймляющих спокойное маленькое озерцо. В густой траве лежит девушка лет 19 – 20 с распущенными, как у Офелии, локонами, в оранжево-голубом платье. С дальнего конца озера доносятся звуки гармоники – на камне расположился такой же длинноволосый парень. Девица продолжает свою призывную песню, перебирая в руках венок из цветов. Еще две девушки в сандалиях и темных, до пят халатах движутся навстречу. У них был бы вид индийских женщин, если бы не болтающиеся на шеях колокольчики вроде тех, что вешают коровам, и нетвердая, развинченная походка, свидетельствующая, что они «освежились» марихуаной. Одна из них, взглянув на встречных волооким взглядом, бормочет:

– Я люблю тебя!

Не пройдет и нескольких минут пребывания новичка в Хайт-Эшбери, как его найдут длинноволосые оборванцы с кольцами в носу и размалеванными краской щеками. Попросив милостыню, они в знак благодарности отведут незнакомца в здание пустующей лавки, где можно переночевать. Это не только ночлежка, но и своеобразный магазин, где имеются не поддающаяся описанию потрепанная одежда, старые книги и кое-какая пища. Организаторы магазина – «горняки», составляющие своего рода организацию среди хиппи, члены которой вносят пожертвования на приобретение всякого старья.

Когда Хеджепет, американский журналист, предварительно отрастив бороду, прибыл в Хайт-Эшбери, в ночлежке было довольно прохладно, и он решил купить свитер, оказавшийся на несколько размеров больше, чем требовалось. Грыз голод, и Хеджепет спросил оборванную приземистую и непричесанную девицу с повязанной на голове лентой, за которую было заткнуто перо, где можно перекусить. Вместо ответа она вытащила откуда-то на середину комнаты мешок и, коротко бросив «Ешь!», исчезла. В мешке оказались печенье, арахисовое масло и редис.

Утолив голод, журналист спросил оказавшегося поблизости долговязого хиппи, где можно прилечь. В ответ хиппи, заговорщически наклонившись к новичку и понизив голос, спросил, умеет ли тот писать. Едва последовал утвердительный ответ, как долговязый схватил журналиста за руку и повлек за собой на улицу. По дороге парень сообщил, что его зовут Данбар, что он член группы «полухиппи» из восьми человек и что все они работают в редакции журнала «Фьюжн». Это орган хиппи, первый номер которого только что вышел. Он также поведал, что этот номер состоит из тридцати ужасных поэм и непонятных эссе. Оказывается, Данбар только что приобрел пишущую машинку и теперь намерен заняться журналистикой.

На следующее утро Хеджепет уже имел редакционное задание – собирать материал для следующего номера. Однако, покидая гостеприимный приют, он совершил бестактность: спросил у одного из хиппи, только что завершившего мытье своей бороды и теперь бесцельно выстукивавшего на бубне какой-то мотив, который час. Тот ошалело взглянул на гостя и процедил:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.