Помню, как однажды в дождь мы искали брод через Ишим. По крутому спуску сползли к реке. Ишим разлился после дождя. Посередине застряло больше десятка машин. А раньше утра все равно не пришлют трактора. Наша машина заглохла метрах в пятнадцати от другого берега. Павлов предложил:

- Делаем бригаду. Позовем людей со всех машин и вытащим все - одну за другой.

Шел дождь, и вода в Ишиме стояла выше колен. Мы раскачивали машины и подталкивали их к берегу. На броде стало весело. И шумно. И вода вроде бы потеплела. И перестал дождь. А мы радовались: нам удалось по-своему повернуть этот маленький кусочек жизни.

Валя

Валя Захарова была в отряде самая младшая. Ей только что исполнилось 18 лет. До целины я ее встречала в институте очень редко. Запомнилась мне только тренировка по волейболу в спорткорпусе. Стояла у стены девочка, беспомощно озиралась, а если к ней летел мяч, то она делала такие бессвязные движения, что он обязательно попадал между рук. На целине я заметила ее после того, как однажды в обеденный перерыв читала «Снег» Луговского. А потом два дня все свободное время Валя переписывала «Снег» в свою записную книжку. А потом я увидела, как она работает. И мне захотелось остаться работать только с ней. И я совсем забыла это впечатление от тренировки в спорткорпусе. Потому что я ни разу не видела, чтобы Валя в чем-то была беспомощной на целине. Потому что она все научилась делать легко и как-то по-особенному весело. У меня перед глазами до сих пор стоит худенькая зеленоглазая девчонка со вздернутым носом. В сапогах и нелепом ватнике. В одной руке нож, в другой - сковородка.

- Ты посмотри: чарльстон танцуют вот так...

Вечером мы иногда ходили с ней в степь, смотрели, как вспыхивают на горизонте, зарницы, как колышется степь под ветром. Возвращались домой тихо, на цыпочках, чтобы не разбудить, ребят. Засыпали мгновенно, даже не сняв телогреек, - в окнах не было стекол. А утром в пять часов звенел будильник. Днем мы старались послать друг друга отдохнуть.

- Ты иди, я тебя разбужу через час...

- Тебе же одной трудно...

- Но мы же посуду вымыли. Я пока печку разожгу. Как раз час и пройдет...

- Ну ладно, но только на час.

Через три часа я просыпалась и бежала на кухню. Валя хитро на меня поглядывала. А в следующий раз я проделывала такую же штуку с ней.

Свое место

- Целина - это как запой, - вспоминается разговор студента с корреспондентом из «Целинного края». - Я работал в «Пропеллере» МАИ. Приехал один раз на уборку, потом еще. А потом понял, что не могу без целины. Остался здесь работать.

Или еще - разговор с врачом из Алексеевского отряда на вокзале в Целинограде.

- Ты из 1-го медицинского? 6-й курс? А куда вас распределяют?

- Как это куда? Я поеду в свой совхоз.

Сергей Литвиненко тоже остался на целине. Он был бессменным командиром краевого студенческого отряда. До сих пор среди ребят ходят легенды о его выдержке, дисциплине, умении работать. Он окончил МГУ и уехал работать в Целиноград. О нем рассказывали: что бы ни случилось в любом отряде, как бы ни было плохо со снабжением, с питанием, - приезжал Сергей, собиралось комсомольское собрание. И так все его слушали, что руководитель отряда облегченно вздыхал: «Теперь все наладится».

Романтика продолжается

В 1964 году в Кзыл-Жарском совхозе мы жили на отделении в Оксановке. В большом каменном зерноскладе. По утрам нас будило чириканье воробьев и возня мышей на полу. А ночью мы никак не могли заснуть. На току около самых наших дверей работала веялка. И упругой струей било зерно. Я подставляла руку: оно тяжелое и живое. Хочется окунуться в эту струю, по крайней мере подставить голову, чтобы потом вытряхивать из волос пшеницу. И чтобы за шиворот текла тонкая струйка зерна.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.