О старом городе и его молодых художниках

Представляете себе город, в центре которого горы, покрытые лесом? Стоят как ни в чем не бывало, как стояли много веков назад, когда сюда из Тракая приехал поохотиться князь Витаутас. Он заснул на горе и услышал вой. То был железный волн. Князь понял, что это неспроста, и повелел заложить здесь город. Так рассказывает легенда, а в легендах все просто. В древнем городе Вильнюсе тоже все просто и в то же время необычайно.

Вы выходите из современного здания проектного института и можете услышать крик петуха с противоположного берега реки. Рядом со строгой классикой Катедры - святыни города, где похоронен его основатель Витаутас, рядом с трибунами, сооруженными для парадов и демонстраций, зимой возникает каток. Просто каток, без всякой вывески и ограды. Есть скамейки, есть лед - приходи кто хочешь и катайся.

В старом городе причудливо переплелись века. История соединила, казалось бы, несоединимое и создала неповторимые архитектурные комплексы. Маленький костел св. Анны в стиле готики. Это о нем вздыхал Наполеон («Если бы я мог, я бы взял его на ладони в Париж»). Рядом стена к стене высится торжественное барокко. Узкие улицы, где только одни стены. Двери, окна, галереи выходили только во двор. В городе, который видел столько войн, не могло быть иначе. А по холмам на окраинах города сквозь сосны проступают стройные очертания новых кварталов.

Молодые вильнюсские художники сродни своему городу. В их творчестве своеобразное и сильное ощущение современности переплетается с любовью к старому народному искусству.

Со страниц - на стены

Чему учит народное искусство?

С Бируте Жилите и Альгирдасом Степанавичюсом я познакомилась в кафе. Впрочем, это сейчас уже кафе, а тогда оно только делалось. Вы вошли, сняли пальто и по привычке повернулись к зеркалу. И вдруг увидели сказку. В зеркале отражалась стена, на которой была нарисована сказка, да еще и не одна. Взрослым это нравится, а можно представить себе, как радуются дети, которые приходят сюда есть манную кашу и пить молочные коктейли. Ведь кафе рассчитано на них, и называется оно «Мальчик-с-пальчик». Разглядывать стену с росписью - для них истинное удовольствие. На ней всего много, и все очень понятно, красочно, ярко.

Там есть сестрица Аленушка (не знаю, как она называется по-литовски), и братец Иванушка, и храбрый человечек, который, оседлав волка, стрижет ему ножницами хвост. И девочка, у которой семиглавый змей съел все пироги, испеченные ею для своих семи братьев. Он ест пироги на наших глазах, и мы видим, как плачет девочка: «кап-кап-кап», - капают слезы. Все это виртуозно и весело нарисовали детям молодые графики Жилите и Степанавичюс. Раньше они рисовали только в книжках и на отдельных листах, теперь «вышли на стену». В этом им помог молодой, но уже опытный художник-монументалист Лочерлис.

Жилите очень тихая, славная, женственная, и поначалу трудно поверить, что это она написала портрет рабочего Кедайнского химического комбината. Он сделан с огромной и совсем не женской силой. Есть в нем и величие и ощущение гигантского масштаба строек семилетки.

Рабочий у Жилите умный, гордый, сильный, с прямым и твердым взглядом. Она показывает его лицо крупно, первым планом. Лицо почти не уступает по размерам химической установке, изображенной сзади. Художница не просто делала, так сказать, репортажно-жанровые зарисовки на стройке, а обобщила здесь свои наблюдения, сделала вещь поэтичную, красивую. Она говорит в графике стихами. И это - нельзя не заметить - черта творческого характера большинства молодых литовских графинов.

Вот, например, две гравюры. На гравюре «Рождение рыбака» Алдоны Скирутите изображена молодая женщина, играющая с ребенком на берегу моря. У Римтаутаса Гибавичюса в его дипломной работе серии «Юность» есть лист, который называется «Утро». Все это очень незамысловатые, бесхитростные эпизоды. Бери блокнот и зарисовывай с натуры. Так оно и бывает. Однако это первая, черновая стадия поисков, и если на ней остановиться, - прибавится всего лишь еще одна зарисовка на память. Но посмотрите на молодую женщину у Скирутите.

Это образ символический, полный большого смысла. Это сама мать-земля, сильная и ласковая, с большими круглыми руками, под защитой которых играет ребенок. А гравюра Гибавичюса - это гимн солнцу, жизни, это переливающееся через край счастье оттого, что ты живешь на земле. Главное здесь - большая поэтическая правда жизни, а не бесстрастная регистрация факта. И вот этому-то умению показывать большую правду и учит литовских художников опыт их старого народного искусства. Это его традиции живут в творчестве молодых.

Сложность простоты

Молодой скульптор Альфонсас Амбразюнас подарил старому литовскому писателю в день юбилея небольшой рельеф. Боком сидит старик крестьянин, босой, странно вытянутый и сгорбленный. Его руки, большие и натруженные, сложены на коленях. Он думает и скорбит. Это народный мыслитель и поэт. Можно было бы сделать целый фриз на тему о бесправном положении народа при крепостном праве и показать там и сцены побоев, и тяжкий труд, и крестьянские хороводы, и все это было бы правильно и с точки зрения этнографии и истории, наглядно и подробно описано. Но то же содержание можно выразить и не обязательно в сюжете. Амбразюнас дает лишь силуэт одной фигуры. Он раскрывает тему не в описании, не в подробностях рассказа, но средствами своего искусства - в очень цельном и сильном пластическом образе. Линия, очерчивающая этот силуэт, пропорции и ритм выражают все.

Уже поучившись в институте и снова приехав к себе в родную деревню, Амбразюнас увидел хранящуюся дома скульптуру, которую сделал его дед. Раньше она казалась ему уж слишком бесхитростной и непритязательной. Теперь он понимал, как трудно и сложно дается эта простота...

Сколько бы ни говорили теоретики, что нечего, мол, выводить искусство из личности создающего и никакой тут связи нет, в жизни вот он такой, а в искусстве совсем другой, а все-таки всегда ужасно тянет посмотреть на эту самую создающую, творческую личность. И то, что я увидела и почувствовала, побывав у скульптора Амбразюнаса, кажется мне совершенно неотделимым от его искусства.

Амбразюнас занимает половину бревенчатой избы. Ему в ней тесно, и в его саду постепенно образуется скульптурный музей, и даже к дому со всех сторон прикреплены рельефы его работы. Недалеко от дома кладбище.

Первую работу Амбразюнаса я увидела на этом кладбище. Надгробия ставят уже тысячелетия. Но все это было давно, а сейчас что за занятие для молодого парня - ставить надгробия, тем более что совсем не наношу то герою, а обыкновенной женщине. Амбразюнас решил эту задачу, как мог сделать только он один. Выразительно и очень просто.

Высоко, на самой горе, стоит женщина. Она охватила голову рукой, согнув ее в локте, чтобы солнце не слепило глаза, и смотрит вдаль на дорогу. На другой руке, тоже согнутой, висит полотенце. Каменное полотенце. Это старая мать высматривает своих сыновей, которых разбросала жизнь по всему свету. У нее твердо сжаты губы, у нее опухли от слез и устали глаза. Но она всегда будет ждать. Это материнское терпение, материнское горе застыли в намне. Именно застыли. Фигура подчеркнуто неподвижна. Руна на голове превращает ее почти в столб, как древнее изваяние, когда-то стоящее в поле.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.