Что в ней было? Было голодное детство, была война. И было сиротство: отца убил фашист, и мать не выдержала, надломилось в ней что-то, оставила плакать по себе пятерых ребят... Запомнилось: старшая сестра Фая ведет их дальней-дальней дорогой куда-то, куда-то... Над вокзалом в Фурманове плыла солдатская, гневом разящая песня: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!» Потом шли в Вичугу, и уж много позже судьба забросила их в Лухский детдом. Врезалось в память: пришли – и вдруг звуки горна: «Бери ложку, бери хлеб и садися за обед...» В горле ком застрял – изголодались, измучились...

Алла включает станок за станком; мирно, тихо поет нить, погромыхивает погонялка, мелькает челнок, постукивает в извечном своем ритме бердо... Обыкновенная работа, но вот поди ее оторви от сердца, свою судьбу... Больно сердцу, больно, что и говорить... Совсем глупой девчонкой пришла из детдома в ФЗУ – при Вичугской фабрике Ногина. Ничего не понимала. Всего боялась. И вспоминать теперь даже странно... А ФЗУ это и теперь живет-здравствует. Только называется уже Вичугское ГПТУ № 12 имени Евдокии Виноградовой. Имени Дуси Виноградовой. Когда-то и сама Дуся здесь училась. А потом училась и она, Алла Мелентьева. Вот так бывает, вот такая цепочка. Но бывает и более удивительное. И Дуся и Маруся Виноградовы – устойчивое героическое прошлое трудовой Вичуги, и можно ли было мечтать, чтобы Маруся, Мария Ивановна Виноградова – поныне здравствующая, веселая, добрая, простая – стала ей едва ли не второй матерью? Трудно в это поверить. А ведь это правда: когда бы ни приезжала Мария Ивановна из Москвы в родную Вичугу, первым делом: «Как тут моя Аллочка?»

Будет, будет время... пожалуется еще Алла на свою судьбу Марии Виноградовой. Пышной зеленью закипают сады и леса в фабричном пионерском лагере Быстри. Нежно поют на вечернем закате порхающие птахи. Гаснут звуки. Широкое окно просторно распахнуто в сад. Пи-ли, пи-ли, фьи-ить... ить-ить-ить... пи-ли, пи-ли, фьо-оть... оть-оть-оть...

– Как же быть, Мария Ивановна? Не могу я из ткачих уйти, не могу без станков своих... И потом: ну какой из меня заместитель директора?

– Алло-очка-а... – неясно протянет Мария Ивановна и, не оборачиваясь от окна, положит руку на Аллино плечо. – Думаешь, мне легко было? Тоже ткачихой хотелось, но надо было учиться, и мы учились. Мне вон до зам. директора НИИ пришлось добраться. Вот как. Наша нить волшебная...

– Какая нить?

– Слыхала про нить Ариадны? Был такой миф... Ариадна спасла любимого, потому что дала ему в руки путеводную нить. Как бы трудно ни было, нить веегда выводит на верную дорогу. Вот и у нас такая нить...

– Что-то не пойму...

– Сейчас поймешь... Я вот много в жизни прожила, много передумала... И знаешь, что мне пришло в голову?

Мария Ивановна обернулась к Алле, улыбнулась.

– Пришло мне в голову, что нигде, наверное, ни в одной промышленности невозможно это: чтобы сразу из рабочего в директора или в заместители. Вот что...

– Мне от этого не легче.

– Нет, должно быть легче. Потому что ткачиха, значит, это особая статья. И нить у нее особая – волшебная...

...Да, прощается Алла Мелентьева с ткацким цехом, прощается. От одного станка переходит к другому, здесь оборвалась нить – надвяжет, здесь вдруг глазок сломался – приходится сменить ремизки, а здесь готов товарный валик – надо поскорей снять наработавшую ткань. Что ни говори, но теперь уж хорошо: под руками станок-автомат, не надо без конца менять в челноке початок с нитью. Крутится и крутится сам по себе барабан, а в нем заряжены шпули с уточной нитью. Замена в челноке – автоматически. А давно ли, кажется, работала на механических станках... До 1967 года. Не та была работа, не та производительность. Но и когда поставили AT-100-5М, дело оказалось не из легких. Пока освоила станки да достигла проектных мощностей, семь потов сошло, восьмой был на подходе... Да еще в вечернем техникуме надумала учиться. Забот хватало. Но...

Но говорят: плоха идея, которая не рождается дважды. Уж и непонятно, почему так получалось, но все время в голове мысль билась: ну вот хорошо, были когда-то Виноградовы, ведь такие, как мы... а нам разве нельзя? Начинала она уплотнение робко, станок был сложный, к тому же артикул ткани трудоемкий. Сначала на 12 станках стояла, потом на 18 перешла, потом и на 24 замахнулась. А в 1971 году взяла сразу 30 станков! Вот тогда и началось в Вичуге второе дыхание виноградовского движения. Движение сразу подхватили. Тут, конечно, и комсомол сказал свое слово: учредил среди комсомольских групп переходящий кубок имени Виноградовых. А по всей Ивановской области закипело всеобщее соревнование ткачих за звание «Лауреат премии имени Виноградовых».

...Гудят станки, медленно вращается основа, бесконечно струятся и текут серебряные нити... Сколько раз, бывало, приезжала в Вичугу Мария Виноградова: «Аллочка, ты наше с Дусей знамя подхватила. Так что смотри. Смотри не подкачай...» Вспомнилось, как сидели однажды с Марией Ивановной и просматривали в кругу подруг старую хронику – рекорд Дуси и Маруси Виноградовых.

– Маруся, слышь, – вдруг всхохотнул веселый голос, – а гребень-то у тебя, смотри-ка...

– Чего такое? – не поняла Мария Виноградова.

– Гребень-то наполовину без зубьев!

Никто и верить не хочет. Как так?! Прокрутили пленку назад. Пустили заново. Смотрят – правда: половины зубьев на гребенке не хватает. Ну, смеху было!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.