Генетическая инженерия

Эксперименты с организмами, обычным способом обменивающимися генетической информацией, не ведут, естественно, к созданию новых биологических типов. Поэтому они не порождают опасности, которую нельзя было бы предотвратить с помощью стандартного оборудования, имеющегося в современных микробиологических лабораториях.

Любые же эксперименты, в результате которых появляются биотипы новые, а следовательно, чреватые возможной повышенной биологической опасностью, должны проводиться в более «жестких условиях». Что это означает? Например, генетические манипуляции, которые способны вызвать патогенные изменения у человека и животных, можно осуществлять в особо оборудованных помещениях, изолированных от внешнего мира воздушными шлюзами да и снабженных еще специальными системами удаления «отработанных» биологических материалов.

Весь персонал такой лаборатории должен носить защитную одежду и принимать душ всякий раз перед тем, как покинуть рабочее место. К работе позволительно допускать только тех, кто сдал экзамен по «технике генетической безопасности».

Вот, в сущности, те рекомендации, которые были приняты на конференции в Азиломаре семь лет назад.

– А как развивались события дальше?

– Скажу сразу, что кампания против генетической инженерии имела точную географическую прописку – свои гиперболизированные формы она приобрела только в США. В других странах реакция была более сдержанной и разумной.

В самой Америке ученые разбились на группы. Кто-то страстно продолжал выступать с протестами, кто-то выбрал верный путь – начал конкретные исследования, чтобы выяснить, насколько же действительно опасны рекомбинантные молекулы ДНК.

В «генноинженерное движение» в США включились ассоциации с весьма неопределенными политическими и научными программами и вовсе не компетентные в биологии, муниципалитеты городов. Вопрос дошел до конгресса и сената.

Сейчас кампания против генетической инженерии в США практически угасла. Да и к тому же зловещая роль рекомбинантных молекул ДНК, которую они могут сыграть в туманном будущем, явно бледнеет перед реалиями сегодняшнего дня американцев – межконтинентальными и крылатыми ракетами, нейтронной бомбой и бинарными химическими зарядами. Видимо, сознание людей уже не в состоянии вместить все страхи, которыми наполнена их жизнь.

Страсти вокруг генетической инженерии утихли и потому, что до сих пор не получено никаких экспериментальных доказательств опасности рекомбинантных ДНК, возникающей случайным образом. Так что ученые забили отбой, успокоились общественные организации, потеряли интерес к этой теме сенаторы и конгрессмены, пересмотрены и смягчены правила работы.

– Ну, а как же все-таки быть, если угроза надвинется, если рекомбинантные молекулы ДНК окажутся сами по себе не такими уж безвредными?

– Более чем столетний опыт микробиологов, имеющих дело с патогенны- , ми микроорганизмами, убеждает нас в том, что наука полностью вооружена знаниями и необходимыми средствами для защиты персонала лаборатории и предприятий, населения и окружающей среды. Это, так сказать, чисто техническая сторона вопроса, где нет никаких принципиальных сложностей.

«Шум» вокруг генетической инженерии утих, но зато случилось другое: сегодня весь научный мир высказывается не только за продолжение, но и за всемерное расширение исследований в этой области. Почему? Прежде всего из-за их огромной потенциальной пользы.

От генетической инженерии ждут решения целого ряда фундаментальных проблем общей генетики, молекулярной биологии да и биологии в целом. Назову лишь некоторые из них. Это проблема изменения видов, изучение механизма обмена генетической информацией между представителями различных биологических групп, познание строения и функционирования того, что называют геномом (совокупность генов, содержащихся в природном наборе хромосом данного организма). Речь здесь идет о проникновении в тайну тайн живой природы, что волнует не только специалистов.

А вот прикладные, «полезные» результаты генетической инженерии лежат буквально «на поверхности». Среди них, например, включение гена синтеза человеческого инсулина в бактерию, когда именно бактерия в ферментере, а не поджелудочная железа животных синтезирует лекарство, нужное больным диабетом.

Если же «внедрить» в бактерию гены, ответственные за синтез белков крови, ферментов и других веществ, то их можно будет получать практически в неограниченных количествах. Необычайно увлекательна и задача синтеза иммунных антител для лечения заразных заболеваний, в том числе и вирусных.

Еще грандиознее по своим масштабам задача обеспечения культурных растений полным набором генов, которые позволят им усваивать азот непосредственно из воздуха. Успех здесь сулит начало настоящей революции в сельском хозяйстве. Ну, а открывающиеся перед исследователями возможности борьбы с наследственными болезнями человека?! Это воистину вдохновляющая перспектива.

Одним словом, сегодня уже никого не нужно убеждать в реальности практической отдачи генетической инженерии, которая была очевидна для большинства биологов и десять лет назад. К тому же масса выполненных работ, направленных на пресечение случайностей и ошибок в генетической инженерии, позволяет полностью обеспечить безопасность любых экспериментов.

Иное дело – и с этим нужно считаться – умышленная ставка на зло. Надо ли лишний раз повторять, что наука сама по себе не таит угрозы – -все зависит от того, в руки каких социальных сил попадают научные открытия, кто, как и в чьих интересах использует достижения человеческого гения. Возьмем, к примеру, дефолианты, синтезированные химиками. Эти препараты из группы пестицидов вызывают искусственное старение и опадение листьев, что облегчает уборку урожая, в основном хлопчатника. И те же самые дефолианты были применены американской военщиной для уничтожения растительности и отравления громадных площадей во Вьетнаме. Так что же является злом: создание дефолиантов или же то, как их использовал агрессор?

– Александр Александрович! В одной из своих статей вы писали, что живая клетка, в сущности, не что иное, как маленькая химическая фабрика, все производство на которой подчиняется наследственной программе, содержащейся в одной из ее нуклеиновых кислот – дезоксирибонуклеиновой (ДНК). За выполнение «производственного плана» отвечают блоки-гены, каждый из которых управляет выработкой какого-то продукта, обычно белка. Эти же блоки ответственны и за клеточную функцию, зависящую от вырабатываемого их «участком» продукта. Понятно, что. вмешиваясь в существующую генетическую программу, вводя в клетку новую генетическую информацию, исследователь как раз и получает организм, измененный в соответствии с заранее поставленной целью. Но вот как это делается, с помощью каких «инструментов»?