Семь вечеров в неделю

Валерию Шевченко – вот кому надо сказать за это спасибо.

Это он, придя на студенческую скамью сразу после армии, зажег в стенах Кооперативного института огонь борьбы с хулиганством и дебоширством, борьбы с самым главным врагом людей – трусостью и безразличием к человеческой судьбе. Ходят по Перловке хулиганы? Пьют? Дерутся? Обижают девушек? Развращают подростков? Давайте создадим противосилу! Ведь мы молодые! Мы комсомол! Мы сила! Сразу ли его поддержали? Нет, не сразу. Даже в отделении милиции поначалу отмахнулись – знаем, мол, этих помощников: группой погулять по городу с красными повязками каждый может, а разошлись – и нет никого. Шевченко сам, на свой страх и риск, создал в МКИ первый комсомольский оперативный отряд из семи человек. Потом их стало двенадцать. Потом еще больше. Как начинали? А начинали так, что даже видавший виды участковый развел руками: за один только первый вечер члены отряда привели в отделение 40 хулиганов. Действовали жестко, быстро, смело – окружали, брали в кольцо... Против силы и смелости любой хулиган пасует. С того времени и до сего дня комсомольский оперотряд МКИ – опора общерайонного КОО. Начинали с хулиганов. А теперь? Теперь, если оглянуться, даже не верится: в районе около тысячи бойцов-оперативников, до тридцати линейных отрядов. Когда Шевченко отозвали для работы в Мытищинском ГК ВЛКСМ, кто остался за него в Кооперативном институте? Надя Сухочева. Он привел ее в отряд, сделал своим замом, а теперь оставил командиром. А сам стал во главе районного отряда. Когда Шевченко ушел на ответственную административную работу, Надю Сухочеву поставили на его место. И теперь уже она командир общерайонного комсомольского оперативного отряда, инструктор горкома

...Комната, где сидит Сухочева, напоминает боевой штаб: утром и вечером здесь всегда народ, бесконечные звонки, обсуждение ближайших и перспективных планов, координирование рейдов, согласование расписаний работы линейных отрядов.

— Надя, на инструктаж идешь?

— Иду, Витя. – Вместе с младшим лейтенантом милиции Виктором Зерновым Сухочева спешит на центральный опорный пункт (ЦОП).

Инструктаж проводит Зернов.

– Прошу линейные отряды нацелить внимание на следующих четырех преступников. – По рядам пускаются их фотографии. – В случае обнаружения задержать. При необходимости информировать дежурного ЦОП по рации. Сегодня в рейдах участвуют три линейных отряда. Командирам отрядов до 21.00 провести проверку подвалов, чердаков, дворов. Одновременно вести патрулирование в черте города – на танцплощадке, в городском парке, около бара и кафе, близ кинотеатра. После 21.00 командирам отрядов организовать проверку лиц, стоящих на учете в милиции. Напоминаю: после указанного часа они обязаны находиться по месту жительства. Прошу приступить к своим обязанностям.

Сам Зернов отправляется с одной из групп. Обыкновенный пятиэтажный дом. Четыре подъезда.

– Перекрыть подъезды.

Бойцы КОО по два человека перекрывают входы. Подвалы на замках, все в порядке. Пять человек, в том числе комиссар отряда Миша Кураков и младший лейтенант Зернов, устремляются вверх на пятый этаж. Лестница. Чердак. Первым в зияющую черноту люка устремляется Зернов. За ним Кураков. Хрустит под ногами в кромешной тьме чердачный шлак. Жутко. Дыхание перехватывает ощущение вполне реальной опасности.

Направо, в глубине чердака, брезжит мутная полоска света. Подходят. Искусно выдавлен наружу кусок кровли. Пыльная струя зачердачного света освещает самодельный столик-ящик. Рядом самодельные стулья-чурбаки. Место для сборища закоренелых картежников. Иначе зачем прятаться? Чья-то рука нащупывает провод. Электрический патрон. Пустой, без лампочки. В темноте, как по канату, держась за провод, уходят дальше. Провод ведет к люку третьего чердака. Через люк – к электрощитку. Значит, когда надо, подключают подсветку. Ничего не скажешь – мастера своего дела.

– На будущее усилить наблюдение за этим чердаком. – Зернов снимает перекрытия с подъездов, включает рацию: – Первый, первый, я восьмой, нахожусь в районе оперативного задания, пока все спокойно. Как слышите меня? Прием! Первый, как слышите меня, прием...

...Этих двух парней комсомольцы оперотряда привели в штаб в самом начале дежурства. Вели себя они в момент задержания вроде бы спокойно, но ребятам с красными повязками хорошо известно, что скрывается за этим кажущимся спокойствием, если оба друга дают объяснения заплетающимися языками. Сегодня ты опять пьян, ты пришел сюда, в Мытищи, пешком из поселка Строитель – едва ли не за десять километров, пришел почти босой, в напрочь стоптанных домашних тапочках, в грязной, рваной рубахе, в драных штанах, сидишь и плачешь – оказывается, тебе жалко бабушку, она будет переживать, что тебя задержали, она не выдержит, ей за восемьдесят, ты плачешь, ты просишься к бабушке, лохматый, грязный балбес, знающий наперечет всех хулиганов своего района, именами которых ты сыплешь, как из лукошка, лишь бы тебя отпустили домой. А твой друг, который сидит рядом с тобой и клянется, что не умеет водить ни мотоцикл, ни автомашину, носит между тем связку ключей, с помощью которых можно угнать любой транспорт. Ты не угонял? Верим. Но кто же угоняет тогда мотоциклы, мопеды? В большинстве случаев это делают подвыпившие подростки. Сегодня вы не убили и не украли, но сегодня вы пьяны, ученик ГПТУ и ученик слесаря машзавода, и раз вы пьяны, вы на грани преступления, которое можете совершить в любую секунду...

Вот почему с сегодняшнего дня на учете в детской комнате милиции будет состоять на два человека больше. И за вас, за вашу жизнь, за ваше человеческое достоинство теперь будут бороться милиция, общественные воспитатели, шефы-комсомольцы, товарищи по учебе и работе.

Потому что вам теперь без этого просто не обойтись. Вас нужно спасать, вытаскивать из трясины...

...В детскую комнату милиции Надя Сухочева зашла очень кстати. Понуро свесив голову, перед старшим инспектором ДКМ Трофимовой сидел старый знакомый – Сережа М.

— Вот в школу свою просится. А директор наотрез отказывается.

— Твердо решил в школу возвращаться? – спрашивает Надя.

— Твердо, – кивнул Сережа.

— Понимаешь, классный руководитель сама вызвалась быть у него общественным воспитателем. – Трофимова показала на бумаги. – А директор уперся – ни в какую...